– А кто сказал, что не доложил? – спросила Уннутал. Потом махнула рукой. – Бессердечный ответ с моей стороны. Прошу прощения, Брис. Тяжелый день выдался.

– Извинения излишни, преда. Я забылся…

– Брис, – вмешалась Нисалл, – вы теперь королевский поборник. Нет такого места, где вы могли бы забыться. Даже при самом Эзгаре. Простите преду за резкость. Разговор с Геруном кого угодно выведет из себя.

– Он довольно самоуверен, – кивнул Брис.

– Заносчив, – хмыкнула Уннутал. – Он не дал вам повода вызвать его на поединок?

– Нет.

– Какая жалость, – вздохнула Нисалл.

– Зато я, похоже, получил предупреждение.

Обе женщины уставились на него. Брис пожал плечами.

– Мне напомнили, что его список пополняется.

– Он намерен убить Бурука Бледного.

– Думаю, да. Первый евнух осведомлен.

– Если бы об этом узнал король, – заговорила Нисалл, принявшись ходить по комнате, – он, вероятно, решил бы исключить Геруна из состава делегации. Королева и канцлер сочли бы это победой.

– При построении стратегии важно учитывать, кто что считает, – сказал Брис.

– Слова дуэлянта, – отметила Нисалл. – Но выгода королевы от отсутствия Геруна слишком велика. С другой стороны, так как Бурук Бледный действует по указаниям из ее лагеря, мы только выиграем от его отсутствия.

Брису стало не по себе от такого пренебрежительного отношения к человеческой жизни.

– Как сейчас Бурук?

– Рядом с ним наш шпион, – сказала преда. – Его мучает совесть. Он ищет утешения в белом нектаре с вином и в беспорядочных половых связях.

– А королева…

– Хочет войны, – договорила Нисалл, кивнув. – Безответственная, жадная, близорукая морская корова. Прекрасный партнер для самого тупого канцлера в истории Летераса. И рядом толстый послушный принц, рвущийся поскорее занять трон.

Брис поежился.

– Возможно, если Бурука замучила совесть, он согласится сменить курс.

– Под соколиным взором Мороха Невата? Вряд ли.

Поборник пристально посмотрел на Нисалл. Все это к чему-то ведет, вот только к чему…

Преда вздохнула.

– Геруну нужно добавить имя в список.

– Морох Неват?

– И это будет сложно.

– Да. Человек исключительный. Во всех отношениях. Несгибаемый.

– Кому он предан?

– Ну как же, разумеется, принцу. Но королевскому Вольнику не разрешено убийство родственников короля. Геруну понадобится обходной маневр.

– Первая наложница, я не постигаю мотивацию Геруна Эберикта. Мне недоступна природа его движущих сил.

– Мне доступна, – сказала преда. – Я точно знаю, чего он хочет. И думаю, мы сможем заставить его расширить список.

– Главный вопрос, – сказала Нисалл, – какую роль будет играть Халл Беддикт.

Брис отвел взгляд. Он чувствовал себя загнанным в угол. Не один брат, так другой.

– Я подумаю.

– Только недолго, финадд, – сказала Уннутал Хебаз.

– День, может, два.

– Договорились. До встречи, Брис.

– Спокойной ночи, преда, первая наложница.

Он вышел из кабинета.

В коридоре, отойдя на несколько шагов от двух часовых, дежуривших у двери, он остановился. Не думая о любопытных взглядах за спиной, королевский поборник стоял неподвижно.

В глазах охранников – обладатель трех титулов. Мастер меча, финадд и королевский поборник – все это вызывает зависть и восхищение. И наверняка они в недоумении. Он стоял, как будто остался совершенно один в огромном ошеломительном мире: взгляд устремлен куда-то внутрь, плечи понуро опущены. Они в недоумении, но короткое, мимолетное сочувствие уже сменилось более сильными чувствами – завистью и восхищением. И твердым убеждением, что суперспособности приносят многое, включая одиночество. И что с этим прекрасно можно жить.

– Здесь нет места чувствам, – сказал Тегол, – как ни жаль. Летерас не прощает. Мы не можем ошибиться. Во имя Странника, Ублала, успокойся. Ты посинел. Шанд, быть небрежной – это небрежность. Другими словами, нам нельзя так встречаться.

– Ты делом занимаешься? – спросила Риссар.

– Каким?

Бугг кашлянул.

– Завтра я беседую с королевскими архитекторами.

– Наконец-то! – выдохнула Шанд, сидящая за столом. – Пока все, похоже, тихо.

– Хорошо, – сказал Тегол. – Именно такого впечатления мы и добивались.

– Прекрасно, но это впечатление для посторонних. У нас его быть не должно, идиот.

– Приготовления, Шанд. Фундамент. Тут нельзя торопиться. А теперь мне пора.

– Что?

– Уже поздно, меня зовет постель. Приготовьте место для Ублалы. Дайте ему одежду. Может быть, оружие, с которым он умеет обращаться.

– Не оставляй меня здесь! – застонал Ублала.

– Так нужно для дела, – заверил его Тегол. – Ты здесь в безопасности. Правда, Шанд?

– Разумеется, – проворковала она.

– Прекрати. Или придется нанимать телохранителя для нашего телохранителя.

– Может, у Ублалы есть брат?

Тегол махнул рукой Буггу и направился к двери.

Они вышли на улицу. Кипела вечерняя жизнь. Лавки летом оставались открытыми допоздна, чтобы подзаработать в пик сезона. Тепло расслабляет и ведет к определенной ненасытности; позже, в разгар жары, останутся вялость и долги.

Тегол и Бугг свернули с большой улицы вдоль канала и пошли переулками, постепенно втягиваясь в бедные кварталы. Из тени к ним обращались голоса. Следом плелись растрепанные дети, грязными руками пытались потянуть Тегола за юбку и со смехом убегали. Вскоре и дети исчезли, дорога опустела.

– Ах, долгожданная тишина нашей округи! – вздохнул Тегол, подходя к дому. – Вечная кутерьма меня утомляет.

– У вас созерцательное настроение? – осведомился Бугг.

– Было. Спасибо, уже прошло.

Они вошли, и Тегол направился сразу к лестнице.

– Приберись тут завтра с утра.

– Не забудьте, к вам сегодня ночью посетитель.

– Не во сне?

Тегол забрался на крышу, закрыл люк и стоял, изучая звезды, пока она не вышла из мрака и не заговорила.

– Ты опоздал.

– Вовсе нет. Полночь. Как жизнь, Шурк?

– Не жизнь, а жалкое существование. День за днем, ночь за ночью. Шаг, другой, третий – и непонятно куда.

– А когда умираешь, это все меняется?