– Занимательно… Это, конечно, достойно уважения… – задумчиво проговорил Каракулев.

И вдруг резко, в упор глянул на Андрея.

– А ты знал, кто женщину убил?

Андрей мог бы соврать, но язык не повернулся.

– Да, – опустив глаза, сказал он.

– И мне ничего не сказал.

– Сам только вчера узнал. Вернее, догадался. Римму перед фактом поставил… Может, потому Герберт и пошел сдаваться…

– Чудная какая-то семейка… А насчет телефона не переживай. Бугримов твою вину на себя взял.

– Шутите?

– С одной стороны, да, с другой – не совсем. Радиоглушители надо было устанавливать, да все никак. Ничего, скоро установят…

Андрей и сам ратовал за то, чтобы в тюрьме работали радиоэлектронные установки, заглушающие сигналы сотовых телефонов. И распоряжение сверху на этот счет пришло, но все никак… Были бы глушители, и не попал бы он сейчас в столь глупую ситуацию, которую сам же, по сути, и создал…

Он хотел было сказать пару слов по этой теме, но Каракулев его остановил, всем своим видом показываясь, что спешит.

– Мне по делам надо, а ты за меня остаешься. Смотри, чтобы все нормально было…

Не успел остыть след Каракулев, как в кабинет вошла Вика. Чертовски красивая и ангельски благоухающая. На лице холодная маска суровой официальности, сухой, выхолощенный голос.

– Здравствуйте, товарищ капитан. Я к вам по делу…

Андрей показал ей на стул.

Ее интересовал заключенный Спицын, обвиняемый в банальном, в общем-то, преступлении – убил в пьяной драке собутыльника. Улики железобетонные, показания свидетелей, но сам он своей вины не признавал. А Вике нужно было признание. А к кому для этого обращаться, как не к Андрею?

– А вам это нужно, Виктория Михайловна? Спицын и так приперт к стенке, даже присяжные заседатели признают его вину…

– И все же мне бы хотелось получить признательные показания. И я была бы вам признательна, если бы вы мне в этом помогли.

– Признательность за признательные показания. Легкий такой каламбурчик, да?

– Не знаю, как насчет слов, но в наших с тобой отношениях точно каламбур, – невесело усмехнулась Вика.

Маска официальности сползла с ее лица, ее место заняло выражение тоски и печали. Но в глазах теплилась надежда. Она еще верила, что Андрей для нее не потерян.

– Не нужен мне этот Спицын, – качнула она головой. – С ним все ясно… Мне повод нужен, чтобы к тебе быть ближе. И ты это понял. И смеешься надо мной…

– Ничуть не смеюсь.

– Видела вчера твою девушку.

– И что?

– Красивая. Даже очень. Но она мне не понравилась.

– Чем не понравилась? Тем, что пешком ходит?

– Нехорошая она. Аура у нее темная.

– Ты парапсихологом работаешь или следователем?

– Следователь должен быть в какой-то степени парапсихологом…

– И предсказывать будущее, – в насмешку продолжил за нее Андрей. – Кажется, своему Геннадию ты будущее предсказала. И замуж успела выйти, пока он ноги не протянул. Ловко, ничего не скажешь…

– Его будущее предсказала история болезни. Он сам знал, что умрет.

– А ты скрасила ему ожидание смерти.

– Может быть.

– И давно он умер?

– Три месяца назад.

– И оставил тебе домик на Рублево-Успенском шоссе.

– Ты откуда знаешь? Интересовался?

– Да нет, ты говорила. Еще в прошлом году. Жених, дескать, с Рублевки…

– Да, он оставил мне дом на Рублевке.

– А здесь ты что делаешь?

– С тобой рядом быть хочу. К тебе и приехала. Сюда в прокуратуру перевелась, теперь здесь работаю, по уголовным делам…

Вика так проникновенно смотрела на него, что сердце у Андрея плавилось как воск под жаркими лучами солнца. Она была настолько красивой и желанной, что невозможно было устоять перед ней. Но и падать ей в ноги он не собирался. У него есть гордость. А еще у него есть Римма. Как только убедится в том, что не было у нее ничего с Гербертом, он тут же вернется к ней. Они снова будут вместе, а Вика пусть чахнет над сундуками с золотом, как тот Кощей.

– Честь тебе и хвала.

– Издеваешься? – скорбно усмехнулась она. – Издевайся. Я это заслужила…

– Чего ты от меня хочешь?

– Ты должен быть со мной.

– Я тебе ничего не должен… А тебе должно быть стыдно. Ты должна быть в трауре, по мужу…

– Мне стыдно. Но я все равно здесь. И хочу быть с тобой.

– Где-то я слышал, что траур по мужу ровно год носят, – мрачно усмехнулся Андрей. – Вот и носи. А меня оставь в покое…

Ситуации, в которой он оказался, мог позавидовать только наблюдатель со стороны. Его домогаются две красивейшие женщины – вроде бы романтично и для самолюбия что бальзам на душу. Но эти две женщины запросто могли стать острыми половинками ножниц и перерезать его пополам – или поперек или даже вдоль.

Вика ничего не сказала. Поднялась со своего места, вытянулась в струну, вибрирующую от натуги. Поджав губы, стремительно вышла из кабинета. Андрей схватился за голову. Да, ситуация у него – мама не горюй.

В дверь тихонько постучали. Андрей еще крепче сжал виски. Голова и так раскалывается от мыслей и эмоций, а тут снова кого-то принесло.

– Да!

В кабинет вошли двое мужчин. Косолапый здоровяк с копной черных кучерявых волос и худощавый паренек с быстрыми бегающими глазками. Оба в штатском, но Андрей опытным глазом определил в них сотрудников правоохранительных органов.

– Можно? – спросил кучерявый.

Он абсолютно не заискивал перед Андреем, держался независимо, но уважительно.

– Майор Горшков, управление внутренних дел города Екатеринбурга.

Его спутник представлял следственный отдел той же структуры и был в звании старшего лейтенанта. Андрей лишь мельком глянул на их служебные удостоверения. Тюрьма – не то место, куда можно пройти с улицы без разрешения и тщательной проверки. И если эта двое здесь, то с документами у них все в порядке.

– Издалека приехали, – заметил Андрей. – Не думаю, что на экскурсию. Чем могу вам помочь?

– Нас интересует Казимиров Станислав Севастьянович…

– Та-ак, это любопытно. Это очень любопытно… А по какому, если не секрет, поводу?

– Есть заключение баллистической экспертизы…

Горшков положил на стол лист бумаги. Копия заключения. Андрей внимательно ознакомился с документом.