– У него все деньги в дело вложены.

– И те три миллиона, которые он в Екатеринбурге взял, тоже там?

– Чего?!

Римма не смогла совладать с нахлынувшими чувствами. Ударила по тормозам и так резко свернула на обочину, что едва не зацепила ехавшую слева сзади машину. Увернувшийся от столкновения водитель длинным гневным сигналом выразил свое возмущение, но Римма даже не глянула в его сторону.

– Какие три миллиона?!

Она никогда еще так на него не смотрела. Страшно, гипнотически. Казалось, из ее глаз вот-вот выскочат гремучие змеи.

– Ну там не три миллиона было, чуть меньше. Семьдесят восемь тысяч он сообщнику-инкассатору оставил, а остальное сюда забрал.

– Ты бредишь?

– Да, кстати, этими деньгами Герберт со мной расплатиться хотел. Помнишь, как он тысячными купюрами швырялся? Так вот, эти деньги из той самой партии…

– Ты откуда знаешь? – свирепо спросила Римма.

– А купюры липкие, одна к рукаву случайно прилипла. Я ее в сейф к себе положил…

– Она и сейчас у тебя в сейфе?

– Да… Засветился твой дядя. Капитально засветился. Пистолет надо было сразу сбросить, а он, дуралей, домой его привез…

– Какой пистолет? – упавшим голосом спросила она.

Казалось, у нее больше нет сил злиться и возмущаться.

– Из которого он в инкассатора стрелял… Из Екатеринбурга приехали, по его душу. А его должны были сегодня из тюрьмы выпускать. Век ему теперь свободы не видать… А чего мы стоим? – как бы спохватившись, спросил Андрей. – Ехать надо.

– Куда?

– В тюрьму.

– Я не пойду в тюрьму! – мотнула головой Римма.

– А кто тебя туда идти заставляет? – он внимательно посмотрел на нее. – Я в тюрьме работаю, а ты меня туда подвезешь… А если вдруг захочешь остаться, милости просим. Тем более есть за что…

– За что? – шарахнувшись от него, спросила она.

– А Герберта кто совращал? А отравил его кто?

– Отравил?!. Кто тебе такое сказал?

– Герберт… Перед смертью… Умер Герберт. Отравили его…

– Врешь!

– Это ты все время врешь! Вся твоя суть из сплошного вранья!.. А Герберта больше нет. Ты убила его.

– Никто ничего не докажет.

– Но ведь было?

– Это не я!

– А кто?

– Дядя… Я ему звонила, он мне сказал…

Римма окончательно упала духом. В таком состоянии преступники, как правило, ломаются и начинают колоться. Похоже, она не стала исключением. Андрей решил, что будет полным идиотом, если не воспользуется моментом.

– Когда ты ему звонила?

– Вчера… У него телефон. Который ты ему дал…

– Обойдемся без подробностей, – поморщился он.

Хватит с него разноса, который устроил ему начальник за тот самый телефон.

– Ты ему позвонила, и он сказал, чтобы ты убила Герберта?

– Нет… То есть да… То есть не прямым текстом…

– А если ты его неправильно поняла?

– Правильно.

– Ты так думаешь. А он скажет, что неправильно… Да и не мог он своего сына заказать. Он в тюрьму сел, чтобы его спасти, а ты говоришь…

– Он сел в тюрьму, чтобы Герберт не разболтал…

– О чем?

– О том, чем занималась наша семья.

– Вы грабили инкассаторов?

– Да… Герберт был слабым звеном в нашем кругу…

– И большой у вас круг?

– Хватает. И без Герберта бы обошлись. Но он все узнал, сам напросился…

– Польза от него какая?

– Большая. Он машину отлично водит. Это как у слепых, если не видишь, то на ощупь читать сможешь. А он ходил плохо, зато ездил – лучше всех… Он бы от любой погони нас увел…

– Почему «бы»?

– Потому что не было погонь. Мы всегда все быстро делали…

– Мы?! И ты в том числе?

– Да, и я в том числе… И деньги у меня есть. Часть из своей доли я в общий котел вкладывала – дом построили, сервис-центр. И еще заначка есть, там не на одну машину хватит…

Андрей слушал, ощущая себя в подвешенном состоянии. Как будто крюком за шкирку подцепили да над полом подняли. А может, сам Казимиров своей мощной дланью за шиворот его схватил, чтобы мордой в грязь окунуть… Как же так, он его за благородного человека принимал, а тот натуральной сволочью оказался. И в тюрьму-то сел, чтобы слабое звено там не сломалось. А когда оно на воле ломаться стало, его просто-напросто убрали. И сделано это было руками Риммы. Руками, которые Андрей целовал; руками, которые любовно ласкали его…

– Деньги тебе не скоро понадобятся, – покачал он головой.

– Почему? – как будто удивилась она.

– Потому что тюрьма по тебе плачет.

– Я же говорю, ты ничего не докажешь.

– А я говорю, что твоего дядю к стенке уже прижали. От пистолета ему не отвертеться…

– Он ничего не знает про пистолет, – мотнула головой Римма. – Из него Герберт стрелял. Он в этом признался…

– Герберта больше нет.

– Да, но признание осталось. И теперь дядю выпустят. А Герберта мы похороним, с почестями…

– Поехали.

Стоянка затянулась, а время шло. Возможно, Станислава Казимирова уже выпускают из тюрьмы. И некому его остановить… Но ведь можно отдать распоряжения по телефону. Тому же Лыпареву позвонить, он что-нибудь придумает.

– Куда поехали? – чуть не плача, спросила Римма.

– Сама знаешь.

– Ты меня посадишь?

– Нет. Не имею на то полномочий…

Арестовать Римму он не мог, а задержать – запросто. Но делать это нужно не здесь, а когда они подъедут к следственному изолятору. Только вот станет он это делать? Хоть она и сука, но у них была любовь… Пусть Риммой занимаются те, кто за ней охотится. А он всего лишь напишет подробный рапорт с указанием всех фактов, которые узнал от нее.

– А может, все-таки посадишь?.. Устроишь мне отдельную камеру, будешь навещать меня… Я как-то раз кино смотрела, с порнушкой, там тюремщик с арестанткой, прямо в камере, это так возбуждает…

Сначала Андрей подумал, что Римма говорит с ним всерьез, но когда речь пошла о порно, понял – издевается.

– И ты меня возбуждаешь, – продолжала она. – Сам по себе возбуждаешь… Хотя ты враг… А может, ты станешь мне другом? Как раньше было? Мы бросим все, уедем куда-нибудь, где нас никто не знает, будем жить – не тужить…

– Уедем. Туда, где меня все знают…