Максим, едва успевший что-то прожевать, возился с ведром и тряпкой около запачканного «рафика», стараясь успеть до возвращения Андрея. Но времени не хватило. Озирский, заматывая шею шарфом, появился в дверях здания телецентра.

– Как, совершил туалет? – Андрей окинул взглядом «рафик». Изо рта у него валил пар, и между пальцами тлела сигарета. – Порядок, сойдёт. Сейчас едем в Управление. И так можно скорее – там что-то стряслось…

– Чего-о? – оторопел Макс, разгибаясь. Мелкие капельки пота замерзли на его лице, и потому блестели очень ярко. – Ты точно знаешь?

– Захар бесится, а это неспроста.

Озирский сел рядом с водителем, пригладил тёмные длинноватые волосы. Потом увидел в зеркало, что основательно зарос. Но бриться было уже некогда. Да и от кофе нужно было отказаться – появилась тошнота. Но она быстро прошла, и в желудок вгрызлось чувства голода. Андрей понял, что стал поправляться, и решил немного подремать.

Сидение приятно покачивало, и перед глазами в две белые прямые линии слились фонари по бокам Кировского проспекта. Тело сделалось лёгким, и Андрею захотелось спать. Именно спать – впервые за последние сутки. До этого он забывался, терял сознание, а теперь на него наплыла приятная истома.

И словно в далёком прошлом оказался вчерашний страшный вечер, закончившийся неслыханной удачей. Ясно, что Захар очень заинтересован в дальнейшем использовании Обера. Более того, сейчас непременно поднимется финансовый вопрос. И вот тут нужно подумать, как доходчиво объяснить всё, если доведётся, хоть самому начальнику Управления.

Андрей зевнул, прикрыв ладонью рот, и почувствовал, что сейчас отрубится по-серьёзному. Вздремнуть бы хоть немного – минут десять! Ночи, считай, не было. Весь день он на ногах. Два хватит зевать, как крокодил, чёрт бы его…

– Макс, я малость подремлю, – сказал Андрей, не открывая глаз. – Когда приедем, разбуди, ладно?

Он не успел даже услышать, что ответил шофёр. Сию минуту куда-то пропали фонари, колючая ледяная метель, мост и Нева. На какое-то время пропало всё.

* * *

– Приехали, барин! Вставайте, – Максим тряс Андрея за плечо. Тот с трудом разлепил веки и долго моргал, глядя на шофёра. – Ты сколько ночей не спал, колись! – Коврига ёрничал, ничего, естественно, не зная о случившемся вчера. Но за его шуточками проглядывало серьёзное беспокойство. – Слушай, ты как хочешь, но в ночных сменах нужно сделать перерыв…

– Пошёл ты в баню! – вяло отозвался Озирский, вылезая наружу.

После того, как он пригрелся в «рафике», мороз свирепо схватил за руки, за щёки, за голую шею. Заметив, что шарф давно болтается на правом плече, Андрей окончательно стащил его и сунул в карман.

– Поскольку метро отсюда не близко, подожди меня до конца совещания, или что там у Захара будет. За это завтра получишь выходной – я договорюсь.

– Есть, товарищ капитан! – сразу воодушевился Коврига и тут начал строить планы на свободный день.

Местный мороз был страшным, как и жара. Влажный воздух превращал всяческие погодные экстремумы в сущую муку. Озирский взбежал на ступени, потянул на себя тяжелую дверь, оглянулся. Макс запирал «рафик», чтобы тоже уйти отдохнуть в тепло.

Дежурный, улыбаясь до ушей, протянул руку. Озирский стиснул её и удивился, что его «клешня» обессилела как минимум вдвое.

– Горбовский вызывал? – спросил дежурный, поправляя фуражку. – Он тебя тут с фонарями ищет. Чепе у них какое-то…

– Какое, не знаешь? – с надеждой спросил Андрей.

Капитан Горохов с сожалением развёл руками.

– Честное слово, не в курсе.

– Да ладно!.. – Озирский махнул рукой.

Странно, но праздничное настроение не уходило. Гладко причесав перед зеркалом влажные волосы и поправив воротник куртки, Андрей направился вверх по лестнице с чувством исполненного долга. Он мечтал лишь о том, чтобы Горбовский приступил сразу к текущим делам, а не потребовал отчёта о визите на Шафировский. Там явно похвалиться нечем. Если бы не Обер, висел бы уже на специальном стенде очередной некролог. Вернее, Андрея просто потеряли бы и уже никогда не нашли…

Но Захар обязательно привяжется, пусть не при ребятах, а наедине. Майор – мужик чуткий, дотошный, въедливый. Ему нужно вникнуть в детали, понять, чем может обернуться та или иная ситуация. Андрей на его нотации отвечал заезженной, но действенной фразой: «Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!» Захару возразить было нечего, и приходилось смиряться с выходками капитана.

До коридора, в конце которого располагался кабинет Горбовского, нужно было пройти ещё один марш. Андрей слегка запыхался, из чего заключил, что пока ещё болен. И тут же забыл обо всех своих бедах, увидев спускающегося навстречу Сашку Минца. Любимчик Горбовского, давний ученик Озирского в секции карате, Сашка вообще был колоритной личностью.

Пусть времени не остаётся, и Захар писает кипятком. Пусть начальству хочется поговорить о задержанном золоте, ещё о чём-нибудь – всё равно! Андрей не мог не задрать Сашку, который явно направлялся в буфет. Там он собирался не только попить кофе без сахара с пышками, но ещё и поболтать со здешними девчонками. С кем из них Минц спал, а кем просто точил лясы, Андрей не имел понятия. Но в том, что барышни, да и замужние дамы специально дожидаются Сашку в буфете, не сомневался.

Девушкам казалось, что затащить любвеобильного брюнета в ЗАГС – пара пустяков, и нужно только ещё чуть-чуть поднапрячься. Но они жестоко ошибались – Минц за всю жизнь ещё ни с кем не удосужился расписаться. Донжуан по призванию, знающий всех женщин по запаху их духов и прочих принадлежностей, Сашка часто знакомился даже на улицах. Но в, то же время, он производил впечатление очень интеллигентного человека. Знал несколько языков, имел золотую школьную медаль и «красный» диплом университета. Ходил, как правило, в отглаженной «тройке», подтянув узел галстука под подбородок.

Но с безупречными манерами контрастировала маниакальная страсть к слабому полу. Кроме того, Сашкина внешность не очень вязалась с его учёностью. Свои чёрные волосы с фиолетовым отливом Минц щедро поливал лаком и приглаживал щёткой, чтобы они не курчавились, как каракуль. Усы и борода у него отрастали так быстро, что приходилось постоянно носить в «дипломате» бритву на батарейках. Похожие на маслины глаза с голубыми белками и изогнутыми ресницами больше подходили восточной красавице, чем мужику-ленинградцу. Кроме того, мощная растительность на Сашкиных руках почти скрывала «командирские» часы вместе с браслетом.

Из-за тонкой, гибкой фигуры, длинной шеи и юношеского тенора Минц казался десятиклассником, хотя четырнадцатого ноября ему стукнуло уже двадцать девять. В квартире на 16-ой линии Васильевского острова по этому поводу гуляли два дня и одну ночь, доведя соседей до обморока.

Андрею пришлось, употребив всё своё обаяние, объясняться с закалёнными в скандалах жильцами коммунальных квартир. Они и без того ненавидели семью Минцев, потому что те занимали отдельную. Но всё-таки Озирский уговорил сердитых старушек немного потерпеть, и веселье продолжалось.