мертвы – не было ни белых, ни красных, только то тут, то там лежали трупы павших бойцов, валялось оружие – все свидетельствовало о недавно закончившейся здесь драме. У железнодорожного моста – много трупов. Следуя далее, они стали нагонять отдельно идущих отсталых белых бойцов. Между прочим, нагнали они и бывшего командира красноуфимцев – полковника Хромова. Он шел пешком, его белый конь был убит. Наконец впереди зачернела колонна. Оба добровольца присоединились к остаткам своей части.

Несмотря на упорство лица, давшего это показание, ни в коем случае не приходится даже думать о возможном отходе красных на запад от разъезда Ольгохта после второго удачного боя 4 января. Единственно, что можно предположить, так это то, что белые бойцы прошли мимо третьей полуказармы, уже оставленной белыми и не занятой красными. Этот факт еще раз подтверждает отсутствие у красных какой-либо свежей части, которую бы они могли двинуть 4 января в целях преследования частей 3-го белоповстанческого отряда.

При сборе сведений относительно действий частей 3-го отряда 4 января пришлось наткнуться на некоторое расхождение в показаниях участников боя относительно разгрома Добровольческого полка. Значительность промежутка времени, истекшего со времени событий до времени сбора сведений, мало способствует устранению этих разногласий, являющихся, без сомнения, плодом невольных заблуждений некоторых из участников боев. Дело в следующем: одни считают, что Добровольческий полк сильно пострадал во втором бою 4 января, то есть при контрнаступлении белых на разъезд Ольгохта, другие считают, что полк был разгромлен на утренней заре 4 января, то есть в первом бою, третьи, наконец, отказываются определенно указать на время разгрома. Дабы выяснить этот вопрос, приходится остановиться на показаниях давших их лиц.

Полковник Ефимов категорически утверждает, что «Добровольческий полк сильно пострадал во втором бою, а не в первом, и его благополучный выход из первого боя был причиной того, что полковник Ефимов назначил его снова в боевую линию вместе с ижевцами».

Свое утверждение полковник Ефимов обосновывает на следующих положениях:

1. Полковнику Ефимову, как начальнику, стремившемуся достигнуть успеха и обеспечить его, не было никакого смысла поддерживать свежий Ижевский полк кучкой разбитых добровольцев в 90 человек. Если в первом бою пострадали больше добровольцы, нежели воткинцы, то полковник Ефимов, конечно, назначил бы на поддержку ижевцам потрепанных, но более сильных воткинцев, а еще вернее при подобных условиях, то есть если бы оба полка (Воткинский и Добровольческий) были расстроены, совсем бы не атаковал Ольгохты. Это положение достаточно убедительно, чтобы показать, что разгром добровольцев произошел во втором бою.

2. По оставлении разъезда Ольгохты на третьей полуказарме полковник Ефимов созывал командиров (до ротных включительно) и объяснял задачу. Отсутствие большинства командиров в Добровольческом полку, в случае разгрома полка в первом бою, было бы сразу замечено полковником Ефимовым, что и заставило бы последнего принять решения согласно 1-му пункту.

3. После тяжелых потерь командир Добровольческого полка полковник Черкес явился к полковнику Ефимову крайне удрученным и доложил, что у него осталось всего 90 человек. Если бы этот доклад имел место после первого боя, то, конечно, полковник Ефимов не посылал бы Добровольческий полк в бой. Очевидно, доклад имел место после второго боя.

Показаний командира Добровольческого полка получить не удалось из-за отсутствия налаженной связи с ним.

Показания некоторых чинов Добровольческого полка сводятся к более или менее упорным утверждениям того, что разгром произошел на рассвете: «Выступили в полном мраке, рассыпались в цепь также в темноте, перешли в наступление, двигались среди сплошных зарослей кустарника, начало светать, и в это время из-за рва поднялась стена красных…»

В этих показаниях характер местности (кусты, канава, березовая роща и т. п.) и задача полка (наступление уступом вперед своих соседей справа) говорят именно за то, что Добровольческий полк пострадал во втором, а не в первом бою. За то, что полк был разбит в первом бою, говорит только одно положение – точное указание на время, но с временем часто происходят путаницы, и надо полагать, что поднятые перед рассветом добровольцы, скорее всего, забыли то, что было на рассвете, и хорошо запомнили тяжелый бой, бывший между 9 и 10 часами. В памяти остались рассвет и бой; отсюда, наверное, и путаница.

Следует отметить также, что показания чинов Добровольческого полка, дававших сведения, далеко не единодушны и некоторые из них склонны даже указывать на часы после полудня как на время разгрома полка.

VII

Перед боем в Волочаевке

Выступление отряда полковника Карлова в поход. – Проскок полковника Карлова в тыл красных. – Отряд тов. Артюховского. 1-й кавалерийский полк и полковник Карлов. – 1-й отряд в первой линии на железнодорожном направлении. – Волочаевка и ее окрестности. – План боя в Волочаевке, разработанный полковником Ефимовым. – Силы сторон. – Задачи, поставленные полковником Ефимовым своим частям. – Налет тов. Шевчука на Дежневку. – Мероприятия генерала Молчанова против отряда Шевчука. – Обстановка в Волочаевке перед наступлением сумерек 5 января

Утром 31 декабря в городе Хабаровске, перед помещением штаба командующего отрядами, выстроилось до 30 всадников под командой полковника Карлова. Это были чины 2-го отряда, переданные в «партотряд» Карлова согласно приказу комотрядами № 0393/оп. Генерал Молчанов вышел к отряду, поздоровался, сказал напутственное слово и пожелал благополучного возвращения. Раздалась команда полковника Карлова: «По коням! За мной марш!», и колонна двинулась…

Поволжская бригада согласно тому же приказу должна была выделить 50 всадников. Так как конных частей в Поволжской бригаде имелась одна – 1-й кавалерийский полк, то и выделить этих всадников должен был этот полк. Как известно из предыдущего, полк этот был основательно измотан, участвуя в действиях конного отряда генерала Сахарова с 14 по 22 декабря и 5-й колонны с 23 по 29 декабря. Кони, и без того не ахти какие важные, стали совсем слабы. Поэтому командир полка, получив приказ № 0393/оп, счел наиболее правильным предложить командирам эскадронов тянуть жребий. Таковой вытянул ротмистр Струвэ, а потому участие в рейде полковника Карлова должен был принять 2-й эскадрон – екатеринбуржцы, усиленные взводом охотников на сильных конях от остальных трех эскадронов.

Рано утром 1 января екатеринбуржцы (60 коней) и глудкинцы-бессмертники (30 коней от 1-го отряда под командой поручика Ананьева) выступили из Волочаевки на Нижне-Спасское. После обеда в тот же день туда подтянулся полковник Карлов с голубыми (30 коней от 2-го отряда). Соединившись, отряд перешел в Верхне-Спасское, где и заночевал.

Под вечер 2 января отряд полковника Карлова покинул Верхне-Спасское, двинувшись навстречу неизвестности. «Ярко светит холодное солнце. По ту и другую сторону, насколько хватает глаз, растянулась белая пустыня. Ни дуновения, ни ветерка. Все молчит кругом.