Я отшатнулась. Моя психика, получив краткую передышку, снова оказалась сбита с ног шокирующим ударом. Журнал вывалился из вспотевших пальцев и открылся на той самой странице, где зеленолицый зомби тянул к небу узловатые руки.

«Зомби не может подкрасться незаметно, – сообщала подпись. – Основной признак зомби – оно обязательно движется неуклюже, подволакивая ногу и старательно вытянув перед собой руки. От зомби всегда пованивает разлагающимся мясцом, а сам он отчаянно завывает и стенает о мозгах (единственное, между прочим, слово, которое можно разобрать в его речи)».

Сказать, что мне стало плохо, значит нагло соврать. Спустя мгновение я уже вытирала пыль на полу на пару с комиксом, а в опустевшей враз голове осталась лишь одна мысль – холодно.

Линке холодно. Поэтому она держит руки в карманах. Но зомбиная натура берет верх, и сеструхины пятерни сами тянутся к небу…

Я опрометью кинулась обратно в комнату, задевая по пути разбросанные шмотки и натыкаясь на мебель. Зомби, зомби, зомби… Так, стоп. Зомби не войдет в дом, если его не пригласить – нет, это, кажется, про вампиров. А, ч-черт…

Тут я заметила, что разбуженная моей суетой Лиска сидит на кровати и испуганно таращит круглые глазенки.

Подпол!

– Шуруй! – приказала я племяхе, откидывая дощатую крышку.

– Теть Нась, что слу…

– Лезь, быстро! – прикрикнула я.

Лиска мышью шмыгнула в схрон, прихватив одеяло. Щуплое тельце втиснулось между густо утыканными соленьями полками.

– Сиди тихо, – приказала я девчонке, – я разберусь.

Перепуганное создание кивнуло. Опустив крышку, я рысью метнулась к окну… И застыла как соляной столп.

Прямо на наш дом двигалась толпа зомби.

В мертвом свете луны я, парализованная страхом, узнавала соседские лица. Бог мой, но как?.. Как может вон тот растрепанный монстр быть добрейшей баб-Нюрой, что всегда пекла обалденные рогалики с маком? Как, чьей злой волей обратился в нежить работящий и даже – о редкость! – непьющий Сан Саныч? И, кара их всех побери, – зачем ему вилы?!

В дверь заколотили, взвизгнул металл, и последний вопрос отпал сам собой. Будто кошка, нюхнувшая валерьянки, я тыкалась во все углы, слыша, как трещит дверная лутка.

Печь! С грохотом откинув заслонку, я сунулась в прокопченное, воняющее старым дымом нутро. Боже, благослови все те бутерброды, что я не сожрала в час ночи, отдав их корове Линке!

Руки натолкнулись на что-то твердое. Я в панике ощупывала кирпичную кладку, пока ноги и значительная часть моего торса продолжали болтаться где-то снаружи. Проклятье! Кто придумал такие узкие печи? Кто придумал так зверски экономить место в домах?!

Я выбралась из печи, отфыркиваясь, подняв облако мутного пепла и сажи. Взгляд сквозь засыпанные черным ресницы упал на двухметровое зеркало.

В коридоре с грохотом пал бастион – дверь уступила яростному напору толпы. Жалобно звякнула вешалка. Казалось, что по полу волокут что-то железное и очень острое.

– Где… Где она?

– Окна… Окна проверь…

– На-а-стя!.. На-а-а… А-а-а! Оно дви… движется!!!

– Бей его! Бей!

– Лупи!

Звон осколков, как церковный набат, оглушил, ударил по ушам.

– Дьявол! Это дьявол!

– А-а-а! Рога, настоящие рога! Господи, спаси!

– Пресвятая Дева!

– Теть Нась! Те-е-еть!.. Не троньте ее! Мама, мамочка, не троньте теть Настю!

Визжащая Лиска, за шкирку выуженная из подпола, повисла на шее у матери. Сеструха, так и не сняв куртку, одной рукой прижимала к себе девчонку, а другой усиленно терла глаза.

– Настька? – неуверенно пробормотала Лина.

Я ошалело обводила взглядом собравшихся. Бабу Нюру, без конца крестящуюся, Сан Саныча с вилами, сестер Марухиных (никак не научусь их различать, но та, что слева, вроде бы Катька), вечно синего дядь Колю-тракториста и… нечто жуткое, с безумно вращающимися белками глаз на абсолютно черном лице, с кручеными кривыми рогами, поднимающимися из копны нечесаных волос…

Моя глотка исторгла вопль, от которого зазвенели стекла. Это чудовище таращилось на меня из врат в преисподнюю, а врата… Бог мой – точь-в-точь как старое мамино зеркало, обрамленное деревянной рамой со стертой позолотой, и за ними, за вратами, в глубине, виднеется самая настоящая… адская печь?

– Теть Нась, а зачем ты в печку влезла?

Бесхитростный детский смешок ничем не указывал на то, что Лиска напугана. Я повернула голову к племяшке – и чудище передо мной повторило мой жест.

Ватные ноги подогнулись. Я уселась на пол, в кучу зеркальных осколков, машинально приглаживая пятерней вздыбленные волосы. Разбитое зеркало, пострадавшее от вил Сан Саныча, больше не отражало никакого монстра – в нем теперь осталась только жалкая, перемазанная сажей, растрепанная и хнычуще-смеющаяся я.

* * *

– Слушай, Насть, ну вот скажи – на кой ты и правда в печку полезла?

Лиска, сидя на табурете, аккуратно пробовала пальчиком острый скол зеркала, половина которого чудом продолжала держаться в раме. Сеструха расчесывала ей волосы и неодобрительно поглядывала, как я пытаюсь выгрести из трещин в полу остатки зеркальной крошки.

– Ну я… это…

Я представила, как объясняю сеструхе, что попыталась спрятаться за зеркалом, дабы пробраться сквозь толпу зомби – авось увидят отражение и за своего примут. Не поймет же, за дуру держать станет… И будет права.

– Испугалась, в общем, – невразумительно пробурчала я.

– Кого? Меня с соседями? – Линка покачала головой. – Ну точно полоумная. Я как глянула, что ты от меня через весь двор драпанула, решила – сбрендила совсем. Ну а когда ты в доме заперлась, и вовсе поняла, что дело плохо. И за подмогой пошла.

– Ты себя-то в зеркало видела? – не выдержала я и осеклась. Лиска хихикнула.

– Чья бы корова мычала, – сестра повернулась к Лиске и добавила в голос строгости. – Ну а ты чего ржешь?

– Погоди-ка… – в голове будто молния блеснула, я метнулась в разгромленный коридор и приволокла изрядно потоптанный комикс. С разворота все так же скалился зеленоликий монстр.

– Так, Лисенок, – строго сказала я, глядя в хитрую мордашку племяхи, – ну-ка выкладывай. Твоих лапок дело?

– Ага, – племяшка тоненько засмеялась, – я, пока мама спала, решила ее в зомби превратить. Она так смешно спит, когда бахнет!

Я с укором посмотрела на сеструху, но той хоть кол на голове теши.

– Лежит, рот открыла, ее потрясешь – мыкнет только и опять дрыхнет, ну точно зомби, – продолжала племяшка, – а мне скучно. Ну я и взяла ее косметику побаловаться…

Лиска привычно втянула голову в плечи, ожидая оплеухи.