землей: после бега и страха сама душа ее подвисла где-то, лишь тонкой нитью привязанная к телу. Увиденное она приняла за морок и с новой силой вцепилась в ствол.

Морок что-то крикнул. Сделал ей знак рукой.

И едва Заранка успела подумать, а чего он может от нее хотеть, как ощутила сильный толчок: в ствол дуба, почти вплотную к ее рукам, вонзилась стрела.

Глава 10

– Миравушка! Там хазары твою сестру на веревке приволокли!

Руки сами собой разжались, горшок выпал на глиняный пол. Мирава обернулась: у порога стояла запыхавшаяся Годома.

– Что ты не… – от изумления Мирава не нашла слов.

К тому же это была Годома – известная сказочница, та самая, что не так давно видела прямо в городце мычащую безголовую свинью.

– Сестру твою, говорю, хазары приволокли! На веревке, будто полонянку какую!

– Как… откуда? – Мирава открывала и закрывала рот, не в силах уяснить это дикое известие. – Приволокли?

– Из лесу же! Они ж на лов ездили! Вон, приехали! Вепрей привезли, зайцев, и ее!

– Она им что – заяц? Дичь? Откуда она взялась-то?

– Не ведаю, а только вот! У них она в стане. К шатру самого Азара повели, – договаривала Годома уже на ходу, когда Мирава бегом пустилась вон из избы.

Попадавшиеся навстречу смотрели на них дикими глазами и открывали было рты; Мираве было некогда их слушать, но по лицам она понимала, что Годома не соврала. С Заранкой и правда случилось что-то ужасное. Она не знала, что будет делать, но жаждала хоть увидеть это чучелко, разобраться, велика ли беда, как ее вызволить… и что все это ей не приснилось.

Ольрад! Ольрада Ярдар услал в Борятин и в ближайшие дни его нечего ждать назад. Мирава чуть не застонала, вспомнив об этом: на мужа она полагалась во всем. Что бы ни случилось, он бы придумал, как спасти непутевую свояченицу. К нему здесь всякий прислушается, не исключая и воевод. Ярдар… Но на воеводу Мирава надеялась куда меньше. Ему Заранка никто. А что она там жаждала выйти за него замуж, так он небось считает это дурачеством глупой девки.

У самых ворот городца кто-то вдруг кинулся ей наперерез; Мирава услышала серебряный звон, мелькнуло знакомое лицо, и Озора с налету обхватила ее руками.

– Стой! Куда разлетелась!

– Пусти! – Мирава попыталась ее оттолкнуть, но Озора держала ее не шутя. – Говорят, там моя сестра попала… в беду какую-то. Что хазары ее схватили! Пусти!

– Стой, я тебе говорю! – повелительно сказала Озора и кивнула кому-то позади; на глазах у Миравы несколько отроков затворили ворота и подперли спинами. – Не надо тебе никуда бежать.

– Как – не надо? – Озора наконец выпустила ее, и Мирава отскочила. – Там моя сестра у хазар!

– Да послушай ты меня! – сердито крикнула Озора, убедившись, что ворота под охраной и Мирава не вырвется из города. Ее светлые брови были сердито сдвинуты. – Привезли ее. Из леса, козу твою неудалую. Знаешь, где ее взяли?

– Да откуда мне? – Мирава скривилась, чуть не плача от досады. – Годома прибежала, кричит… Где они ее взяли?

– С дуба сняли! Чуть не на самой маковке сидела, будто лесовица!

– Ну и что?

У Миравы кругом шла голова. Зачем Заранка полезла на дуб? Зачем хазарам понадобилось ее снимать? Зачем тащить с собой в город, да еще на веревке, будто полонянку?

– Что она им сделала такого, ты скажешь мне?

– Они сказали, что оборотня поймали!

Мирава застонала и сжала руками голову.

– Мать-земля! Какого оборотня? Где? Заранка-то здесь к чему?

– Она и есть оборотень!

– Что ты несешь? Она-то какой оборотень?

– Вот у тебя сейчас и спросят – какой! – с досадой бросила Озора. – Потому и говорю: не ходи. Мой муж дело разберет. Ты полезешь – с нею заодно пропадешь. А ты – не девка из леса, ты наша, тархановская, муж твой – в дружине человек уважаемый… О мать-земля, о нем-то не велели поминать! – Озора закатила глаза, огорченная множеством напастей.

– Что случилось? – Мираве хотелось ее потрясти, лишь ты поскорее добиться внятного ответа.

– Азар со своими был на лову. Погнали турицу рыжую. Она к дубу – и сгинула. Глядь – на дубу девка сидит, и тоже рыжая. Они говорят, видели, как она из турицы девкой обернулась и на дуб взлетела, ловко, будто белка. Слезать не хотела. Пригрозили подстрелить, только тогда сошла. Они ее и привели. Вот, говорят, оборотня поймали. Думают, что с нею делать.

Мирава глубоко дышала, пытаясь одолеть головокружение. Повесть была настолько нелепа, что не укладывалась в голове. Какая-то рыжая турица! Но Заранка здесь при чем?

– Хазары ж не ведают, кто она такая, что за девка, откуда, чья? – сказал один из мужчин в толпе вокруг них, Добровид. – Вот им и поблазнилось…

– Но надо же им растолковать! – обратилась Мирава к Озоре, потом оглядела озадаченные лица. – Что она не турица и не зверь какой, а наша, живая девка. Нашу мать вся волость знает, и никогда за нами худого не водилось! Был бы Ольрад, он бы им…

– Хастен растолкует! – Озора снова подошла и взяла ее за локоть. – Ты не бегай никуда. Хастен человек уважаемый, разумный, Азар его послушает. Вызволит он твою девку. А ты побежишь, шум поднимешь – и сама пропадешь, и нам всем беды наделаешь. Азар и без того злой – у него, вон, брата убили, а где тех русов искать – леший знает, на каком они краю света сидят.

– Так что же он, нам, что ли, за брата мстить думает? – сердито спросила Мирава.

– Да ему хоть бы на кого кинуться! Не лезь под руку. Хастен сам все уладит. Добра же тебе хочу.

Что Озора заботится о ней, Мирава не верила. Но, немного успокоившись, начала соображать: Озора хочет отвести беду от Тархан-городца. Если не удастся убедить хазар, что Заранка – не оборотень, то признаваться, что у нее ближайшая родня в городе, будет неразумно. К тому же Азар может рассердиться и на Ольрада, если всплывет его «дружба» с тем самым Амундом, что лишил Азара родного брата…

Эта мысль охладила голову, и Мирава смирилась с тем, что ей лучше просто ждать. Обрадованная Озора самолично отвела ее домой, чуть ли не за руку, и оставила с ней несколько женщин с твердым наказом никуда не выпускать. Для ее же блага. Но Мирава могла лишь сидеть, сложа руки, не в силах взяться ни за какое дело, и лихорадочно думая, как же ей поступить, если хазары не