Громко хлопнув дверью, она направилась к креслу своего мужа, показывая таким образом, кто в доме отныне хозяин, а я встал возле длинного кожаного дивана.

— Какой-то ты не приветливый, Константин, тебе так не кажется? — отчитывает, проговаривая с ласковой интонацией каждое слово. Змея, однозначно.

— С чего вдруг должен? — уставился на нее, скрестив руки на груди. В груди все клокочет от желания, схватить эту суку и хорошенько встряхнуть пару раз.

— Как ни как, но мы супруги, — победно заявляет, приподняв идеально выщипанную правую бровь. Губы сложены в ухмылке, глаза искрятся.

— Да неужели? — хохотнул я, подыгрывая всей идиотской ситуации. Затем резко остановился, и Евгения притихла, поняв, что шутки отошли в сторону. Я быстрым шагом пересек расстояние, разделявшее нас прежде, и ударил по столу кулаками. Практически навис над ним, и теперь в упор смотрю в глаза Евгении. Во мне кипит ярость, но я сдерживаю себя, стараясь мыслить хладнокровно, потому что на кону будущая жизнь Виктории, которая однозначно в скором времени изменится кардинально. — Когда ты узнала о второй дочери Игоря? — в лоб задаю вопрос, сражая Евгению наповал. Она как рыба сначала открыла рот, а после закрыла, не найдясь что ответить. Затем сама вскочила, и обошла широкий дубовый стол, встав напротив меня.

— А я о ней никогда и не забывала, чтобы узнавать что-то новое, — снова в голосе яд, пропитанный ненавистью и злобой. Ее трясет, но женщина умело скрывает свое напряжение и желание показать всю себя во всей красе. Уставившись на нее, я ждал, когда она продолжит, даст, хоть крупицу того, что знает. Но Евгения молчала, потому что не желала произносить чего-либо вслух.

— Значит, ты решила, что девчушка не достойна получить отцовского внимания? — намеренно задаю провокационные вопросы, выводя Евгению из себя.

Покачав головой, женщина ухмыльнулась и посмотрела на меня искоса.

— А с какой стати, я должна быть такой щедрой? — снова высокомерие зашкаливает выше положенной отметки. Она уперла руку в бок и нахально фыркнула. — Я похожа на идиотку, Костя? Или, ты считаешь, я не хочу позаботиться о будущем нашей с Игорем дочери?

— Не льсти себе, сука, — рыкнул, сшибая с нее спесь. Евгения оторопела.

— Что, прости? — потерявшись, она встала по струнке смирно. Я сделал еще один шаг, встав вплотную к ней, и женщина затаила дыхание. В ней не было ничего настоящего, будто из фарфора вылеплена, и один черт только знает, как Евгения могла удерживать возле себя столько союзников. Нет, определенно, они разные с Викой. Если девушка искренне отвечала на вопросы, стараясь дать максимум для понимания, то только не её мать, которая умело использует свое актерское мастерство, перевоплощаясь в жертву.

— Ты всё слышала, — давлю на нее, — Владленов у меня на крючке, так что не увиливай от ответа. Какого хера запретила Валентину передавать информацию Вике? — повысил голос, и это была моя ошибка. Вознесенская-старшая поняла, что я не просто так стал бы беспокоиться о благополучии ее дочери. Широко улыбается, и начинает изображать указательным пальцем тиканье часов.

— Так-так, — снова блеск в глазах, и опять ей удается обрасти броней. — Я так и знала, что ты давно запал на эту мелкую сучку. Неужели я настолько стара, Костя? Я не привлекаю тебя? — Евгения не стесняясь, стала тянуть меня за пиджак к себе, собираясь поцеловать. Но я увернулся, зарычав:

— Отвечай, — настойчив, и потому хватаю её за руку, подальше от себя, затем заламываю за спину этой дряни. Евгения начинает истерически смеяться, запрокидывая голову назад. Удерживая ее практически в объятиях, стал трясти за плечо своей свободной рукой, но она намеренно усиливала свой хохот. — Прекрати, дрянь! — тряхнул со всей силы, и ее голова затряслась из стороны в сторону, будто китайский болванчик.

— Вика не глупая, — фыркнула Евгения, отталкиваясь от меня, уперев руки в грудь. Она разозлила меня до такой степени, что сам не заметил, как впился пальцами в ее тонкие плечи и, наверняка причиняю боль ведьме. — Но Игорь для нее целая вселенная, в которой только он, и нет места для меня, — с горькой обидой бросает, выплескивая свой яд в виде обычной ревности. — Никогда не было! — во все горло закричала, вкладывая всю обиду, что таится в ее черной душе.

— Ну ты и дрянь, — мне даже было мерзко произносить хоть слово этой ненормальной, но смолчать не мог. — Это ты настояла не посвящать девушку о наличие младшей сестры? Они обе росли рука об руку в этом доме, Евгения! И как долго ты собиралась молчать? — наступаю на нее с вопросами, не давая вновь сойти с удочки.

Евгения обняла сама себя, уставившись в одну точку. Молчит, и в кабинете повисла гробовая тишина, только дыхания создавали вибрацию глухого шума. Я смотрел на нее неотрывно, чтобы не упустить ни малейшего признака того, что она мне соврет.

— Это решение Игоря, прежде всего, — безжизненно проговаривает, посмотрев на меня, а в глазах нездоровая решительность на что-то. — Я не хотела портить фигуру. Потому было принято решение заплатить его любовнице за то, что она выносит нашего ребенка. Родит и отдаст без каких-либо проблем, и, конечно, все было задокументировано. Она шантажировала его, что расскажет об их отношениях всей прессе, и всплывут не самые лучшие качества моего мужа. И, чтобы решить этот вопрос, мы предложили ей стать суррогатной матерью, и на протяжении трех лет она жила с нами, а потом… — Евгения шумно сглатывает, а на глазах проступают слёзы от обиды, которую она чувствует в данный момент, только опять-таки мастерски маскирует, проявляя гнев: — Только она успела воспользоваться всеми нашими благами, включая то, что родила дворняжку Игорю!

— Успокойся! — обрываю её, и мне становится противно, что для женщины ребенок стал помехой. — Я пришел сюда не психотерапевтом тебе служить, — напоминаю о цели своего визита, и Евгения меняется в лице, принимая серьезный вид. От отчаяния не осталось и следа. Передо мной женщина, способная идти по головам каждого, даже собственной дочери. — Мы не договаривались с тобой, что наш брак будет долгим, — прорычав, я облокотился о рабочий стол Игоря, и скрестил руки на груди.

— Константин, — она снова игрива. Поднимает вновь правую руку и любуется кольцом на безымянном пальце, потом смотрит куда-то вдаль и опять обращает свой взор на меня, оскалилась. Её резкая смена поведения удивила меня, но я не предал особого значения. Евгения, будто модель, продефилировала легкой походкой, и встала возле меня, нарушая личную границу. — Котик, мне нравится ход твоих мыслей, и мы обязательно вырвемся на острова, где проведем самый лучший медовый месяц.

Я ошарашено уставился на нее, сбитый с толку. И в этот момент Евгения хватает меня за грудки и целует.

— Костя? — знакомый до боли голос, дрогнул. Вика.

Со всей силы оттолкнул от себя её мать, и та упала на пол, приземлившись на задницу, даже завизжала. Вика бледная и растерянная. Широко раскрыла двери в кабинет и встала на пороге, пытаясь понять, что тут только что произошло.

— Вика, это не то, что ты подумала, — твою мать, как банально прозвучала эта фраза, и все-таки я делаю пару шагов навстречу к ней, переступая через Евгению.