Мост через Тибр. Кто-то оставил зажженную свечу прямо на перилах. Внизу проплывает байдарка с восемью гребцами. Мне невероятно, до боли захотелось быть среди них. Вот так плыть неспешно и грести по команде. Раз-два. Раз-два. Раз-два. Грести и грести. Не пересекать Стикс, а плыть по течению. К пустоте и бесконечности…

Мы прилетели сюда, чтобы услышать друг друга. Мы так хотели опять, как когда-то, смотреть в одну сторону, смеяться одним шуткам, плакать на одних и тех же моментах в любимых фильмах, одновременно кричать в экстазе. У нас ничего не вышло. У нас не получилось. Мы не справились.

Мы улетим отсюда окончательно чужими. Здесь, вдали от работы, имейлов и суеты, стало окончательно ясно, насколько мы стали другими. Что мы никогда больше не будем тем самым единым целым.

Слеза потушила мою сигарету. Я улыбался и плакал.

С каждым шагом в голове возникала новая картинка. Точнее, старая картинка. Кто-то мне показывал пленку с самыми красивыми моментами нашей с ней жизни.

Мы гоняем по набережной на велосипедах.

Целуемся в палатке.

Спим на надувной кровати в нашей новой пустой квартире.

Танцуем на столе на дне рождения ее режиссера.

Она вяжет шарф. Я разматываю клубок.

Варю постный бульон и везу ей в больницу в термосе.

Она гладит меня по голове и говорит, что все будет хорошо.

Я приклеиваю ее каблук.

Мы пишем желания и клятвы, а потом сжигаем пергамент в печке.

Она в моем свитере, мокрая, дрожащая и такая любимая.

Это было прекрасно. И всего этого больше никогда не будет.

Я выпил в баре еще два стаканчика граппы.

Я шел навстречу теплому ветру.

Долго смотрел на танцующего актера в костюме Пьеро.

Дал ему двадцать евро.

Увернулся от мотороллера.

Достал телефон. Он вежливо молчал весь этот длинный день, как будто все мои абоненты знали, что я за границей. В телефоне я нашел бомбочку и завел часовой механизм.

Я набрал номер своей будущей подруги, сказал ей: «Привет, я в Риме».

А потом дал ей послушать вечерний шум и суету Вечного города.

Природа не терпит пустоты.

Начиналась новая история.

Я шел все увереннее и тверже.

Луна, подруга лоцманов и влюбленных, сквозь летящие облака подмигивала, как подфарник.

Наступала ночь, холодная и светлая, как шведская девушка.

Меня зовут Роберт.

У меня все в порядке.

Я почти счастлив.

Мы сидим на веранде. Ужинаем. Официанты этого ресторана расторопны, вежливо незаметны, совершенно ненавязчивы. И без вот этих вот уменьшительно-ласкательных слов: «Еще винца? Попробуйте наш шашлычок? Кваску принести?» Напротив сидит мужчина. Он пригласил меня сюда на ужин. Похоже, у него есть график ухаживания. В записной книжке или, что еще хуже, в телефоне так и записано: «20:00. Ужин с Апрель». Похоже, он – мудак.

Мужчина шутит: «В Москве можно быть по-настоящему счастливым. Если ты – таджик».

Я достаю еще одну сигарету. Официант тут как тут с огоньком зажигалки.

– Ты слишком много куришь, – комментирует мужчина. – Девушка не должна курить так много.

Вот откуда, спрашивается, он знает, сколько и как должна курить девушка? А сколько мужчина? Или ребенок? Ты еще скажи про каплю никотина.

– Капля никотина убивает лошадь, – говорит он.

Ну не мудак ли?

Я совершенно не помню, как начала курить. Зато отчетливо помню, как начала курить вновь. Это из-за Роберта. Не верит он в гадалок, видите ли. Я ведь никогда не была счастлива, как тогда и с ним. Это было так по-настоящему. Когда все остальные мужчины похерены. Не оставила ни одного, даже на всякий случай, типа старого друга. Это не нужно, когда ты растворяешься в человеке, как глюкоза в крови, когда ты понимаешь: это твой человек. Твой плюс, твой ян, твой Ромео, твой Леандр, твой Чук, твой Брокгауз, твой Ильф, твой Джерри, Карлсон, Джонсон, Дубоссарский, Энгельс, Болек, Вахмурка, братец Иванушка, Вилерой, Проктер – в общем, твоя неотделимая половинка. И я, которая всегда была Я, впервые превратилась в Мы. И жизнь была уже не моей, а нашей.

Его команда играла в футбол. Я сидела с дудкой и бутылкой минеральной воды два часа на трибуне и кричала, как роженица, из которой вылезает новый чемпион по сумо. А когда Роберта сшиб громила из вражеской команды и он долго не мог встать, я молилась, очень-очень молилась, чтобы все обошлось. И чтобы Громила понял, что так нельзя. И вот Роберт встал и поковылял в раздевалку. А Громила забил мяч в собственные ворота. Вечером мы смеялись и решили отмечать в этот день ежегодно день Великого Футбола. Наш день.

А еще я уже давно хотела с кем-то каждую неделю есть блюда новой национальной кухни. На этой неделе – венгерской, на следующей – болгарской, тосканской, кастильской, молдавской, ферганской. По субботам ходить в рестораны, а еще лучше готовить дома по рецептам, скачанным из Интернета. Роберт – первый человек, с кем мне захотелось осуществить этот долгоиграющий проект, но не верит он в предсказания, мать его.

Мужчина, что сидит напротив меня, подливает вина и рассказывает о том, что окончил курсы дегустаторов в Бордо. Как после завтрака на уроках все, ополоснув рот вином, сплевывали в круглые раковины, встроенные в парты, и считали, сколько секунд длится послевкусие. А он, видите ли, не сплевывал, ему было вкусно и жалко. И на обед, тоже, кстати, с вином, он уже приходил в стельку пьяным.

Интересная история. Была бы, если бы рассказывал не он.

Я опять закуриваю.

– Это испортит вкус вина, – говорит мне мужчина.

«Да пошел ты», – думаю я ему в ответ.

Конечно, я ревновала Роберта. При этом понимала, что повода нет. Даже не понимала, а знала, потому что мы были сиамскими близнецами. Кровь у нас циркулировала одна. Но все равно, приятного мало, когда твой парень оборачивается на проходящую мимо девушку. Когда пеленгует всех вокруг, у кого волосы заплетены в косу. Однажды в кино я взорвалась. Он, бедняга, места себе не находил, все пытался посмотреть на лицо девицы, что сидела впереди. Да, красивая коса до попы. Ну и что? Это фетиш такой, что ли? Ведь ты же сюда пришел со мной!

После сеанса Роберт взял мои ладони в свои. И внимательно посмотрел мне в глаза, как обычно смотрит Клинт Иствуд, перед тем как выстрелить. Мне сразу же стало ясно, что то, что он сейчас скажет, мне не понравится.

– Послушай меня, Апрель. Это очень важно. Я хочу быть честным с тобой. Однажды со мной случилась такая история.

Когда ты слышишь такие слова, то понимаешь только одно – тебе на самом деле лучше этого не знать. Но возможно ли в такой момент остановиться?