работаете на Питера Вона и Остер не является его адвокатом. Меня интересует, когда и где вы с Гудвином видели Вона и что он говорил.

Вулф покачал головой:

— Чушь! Вы явно не в себе. И это тоже ни в какие ворота не лезет. Мы встречались с мистером Воном, действуя исключительно в качестве официальных представителей мистера Уиппла и его адвоката. А вы здесь в качестве официального противника мистера Уиппла.

— Нет.

— Нет? — удивленно поднял брови Вулф.

— Я здесь в качестве главы отдела расследования убийств Южного Манхэттена. Но не по поводу убийства Сьюзан Брук. А по поводу убийства Питера Вона.

Если он хотел произвести на нас впечатление, ему это удалось. Моя голова дернулась влево, в сторону Вулфа, а его — вправо, в мою сторону. Судя по его взгляду, можно было решить, что это я убил Вона, а судя по моему, что это сделал он, поэтому Кремер был явно озадачен.

Вулф посмотрел прямо на инспектора:

— Полагаю, это не чушь и не дурацкая шутка. Подробности?

— Три часа назад один прохожий заглянул в окно автомобиля, припаркованного на Второй авеню возле Тридцать второй улицы, а потом рассказал патрульному о том, что увидел, и патрульный пошел посмотреть. На полу у переднего сиденья лежало тело человека, согнувшегося пополам; голова и плечи находились на уровне пола. Убит выстрелом в упор, пуля прошла на четыре дюйма ниже правой подмышки, между ребрами и прямо в сердце. Если смерть оказалась мгновенной, в чем не приходится сомневаться, убийство было совершено между девятью вечера и полуночью. Труп опознан. Питер Вон. Автомобиль принадлежит фирме его отца «Херон Манхэттен, инк.». Оружие не обнаружено. Да, я знаю о вашем правовом статусе.

«Теперь ему не придется отвечать за то, что лгал полиции», — подумал я. Похоже, никакой другой умной мысли у меня в тот момент не возникло.

Вулф закрыл глаза, затем открыл:

— Данбар Уиппл был в тюрьме с девяти вечера до полуночи?

— Вам чертовски хорошо известно, что да.

— А когда его освободят?

— И не мечтайте.

— Да уж, действительно неловко. Вам известна хроника убийств. Допустим, Питера Вона убил другой человек. Кроме того, допустим, что нет никакой видимой связи между его смертью и смертью Сьюзан Брук. Впрочем, вы, как и я, в это не верите. Вы не имеете права держать Данбара Уиппла в тюрьме. Проклятье! Это сделает…

Кремер хлопнул ладонью по ручке кресла:

— Черт бы вас побрал! У вас еще хватает наглости вот так сидеть и ухмыляться мне прямо в лицо! Говорите! Когда вы в последний раз видели Вона?!

— Вы плохой физиономист. Я вовсе не ухмыляюсь. Да и вообще это отнюдь не реакция на вашу промашку, а проявление недовольства собой. Вам нужен убийца, мне тоже. Являться сюда с обескураживающими новостями и при этом пытаться меня облаять совершенно бессмысленно, и вы это знаете. — Вулф откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и поджал губы. Кремер, тяжело дыша, смотрел на него в упор. Наконец Вулф выпрямился и наклонил голову. — Мистер Кремер, у меня нет для вас никакой информации. И не стоит кипятиться. Я вам все объясню. Мы — я и отдельно мистер Гудвин — дважды встречались и разговаривали с мистером Воном. В прошлую пятницу он явился сюда вместе с мистером и миссис Кеннет Брук и провел здесь менее часа. Позавчера, во вторник утром, он пришел один и беседовал с мистером Гудвином, опять же меньше часа. Я при том разговоре не присутствовал, однако мистер Гудвин мне обо всем доложил. Мистер Вон представил определенные факты, о которых вам неизвестно, но, по моему взвешенному мнению, они не имеют отношения к его смерти. Они…

— А вот это уже мне решать.

— Отнюдь. Тут есть два тонких момента. Во-первых, во время бесед с мистером Воном мы с мистером Гудвином выступали в качестве представителей мистера Остера, поэтому наши беседы носили конфиденциальный характер. Во-вторых, даже если бы они и не носили конфиденциального характера, мы предпочитаем придержать информацию, поскольку у нас есть основания полагать, что она не имеет отношения к его смерти. Если ход событий покажет, что мы заблуждались, нас, безусловно, призовут к ответу. Однако…

— Я призываю вас к ответу здесь и сейчас.

— Пф! Вы отлично знаете, что не имеете права. Тем не менее мы предоставим вам кое-какую информацию — не важно, конфиденциальную или нет, — которая, возможно, имеет отношение к его смерти. Он позвонил мистеру Гудвину по телефону сразу после пяти вечера. Арчи, передай инспектору информативную часть разговора, начиная с его слов, что, возможно, позже он сообщит нам нечто важное.

Я дословно передал Кремеру тот разговор:

— Он сказал: «Кстати, есть кое-что, о чем я не собирался вам говорить, но сейчас думаю, что стоит. Не исключено, что позже я сообщу вам нечто важное. Мы можем встретиться у вас сегодня вечером?» Я ответил: «Да. Но я уже на месте. Выкладывайте». Он ответил: «Ну я… Нет, я не должен. Мне бы не хотелось, чтобы… Нет. Быть может, это плод моей фантазии, однако я собираюсь выяснить. Возможно, я позвоню вам сегодня вечером». Я спросил: «Как вы собираетесь это выяснить?» Он сказал: «Ой, да просто задам пару вопросов. Зря я сболтнул. Быть может, это ерунда».

— Кого он…

— Нет! — отрезал Вулф. — Мистер Гудвин — мой представитель. Арчи, мистер Вон как-нибудь намекнул, кого он собирался спросить и о чем?

— Нет.

— А у тебя есть хотя бы малейшее представление, о ком шла речь? — Вулф, естественно, хотел услышать от меня еще одно «нет», ну и, конечно, услышал. Он повернулся к Кремеру и добавил: — У меня тоже нет ни малейшего представления. Однако я подозреваю, что эти предполагаемые действия его и погубили. Мы именно так трактуем этот разговор. Если вы узнаете, кого он хотел расспросить, раньше меня, вы найдете убийцу.

— Черт бы вас побрал! — Тон Кремера снова стал ледяным. — Черт бы вас побрал! Вы уже все знаете.

— Вовсе нет. У меня даже нет подходящих версий. Да, у меня есть информация, которой вы не располагаете, однако я абсолютно уверен, что она не имеет никакого отношения к идентификации убийцы. И тоже никаких версий. Это было последнее, что мы услышали от мистера Вона. Больше он нам не звонил. Раньше у меня было хоть какое-то преимущество. Вы считали Данбара Уиппла убийцей, а я — нет. Сейчас у меня больше нет преимуществ. Мы с вами находимся в равном положении.

— Вы не сказали: «Даю слово чести».

— Я использую это выражение только тогда,