Вот это боковое зрение.

Заношу рюкзак в комнату. Правильно, сейчас его лучше не кидать где попало. Внутри лежат новенькие тимбы. Сейчас нам нафиг не нужны допросы, а если Джей их увидит, будет допрос.

Суприм несколько часов рассказывал, сколько у него на меня планов. Я должна дать несколько интервью о недавних событиях, записать треки с Ди-Найсом и Майлзом. И свой микстейп. Он обещал оплатить часы на студии и биты.

Но как-то сложно радоваться перспективам, зная, что я по факту бросаю тетю Пуф и надо ей как-то об этом сказать. А маме вообще нельзя сообщать, пока все не получилось. Ну типа, например, можно получить контракт на миллион-другой: смотри, что у меня есть. Вряд ли она будет против…

Ладно, с нее станется разозлиться даже тогда, но я буду надеяться на лучшее.

Я возвращаюсь на кухню – она уже загружает в морозилку курицу. Рядом уже лежат овощные смеси.

Заглядываю в один из пакетов: крекеры, чипсы, хлеб, сок.

– Это все тетя Пуф принесла?

– Нет, я сама.

– Откуда?

Джей не поднимает головы от морозилки. Туда отправляется еще пакет мороженого мяса.

– Прислали продовольственную карточку.

Карточку?..

– В смысле, талоны на еду? Но ты же говорила, что никогда…

– Мы много чего говорим, пока все нормально. Никогда не знаешь, на что готова, а на что не готова, пока не настанет кризис. Нам нужна еда. В службе социального обеспечения с ней помогают.

– Но ты же говорила, что безработным студентам талоны не выдают.

– Я отчислилась, – отвечает она так небрежно, как будто мы о погоде говорим.

– Чего?! – кричу я так громко, что любопытной мисс Глэдис из соседнего дома наверняка все прекрасно слышно. – Но ты же почти выпустилась! Нельзя бросать учебу ради каких-то талонов!

Джей обходит меня и достает из пакета пачку хлопьев.

– Можно бросить учебу, чтобы вы с братом не голодали.

Это… это больно.

Это охрененно физически больно. Реально жжет в груди. Колет и ноет.

– Ты не должна была…

Джей подходит ко мне, но я смотрю, как лучик света бьет в окно и расцвечивает плитку на полу. Дедушка всегда говорил, что нужно ловить каждый лучик солнца. Это, конечно, была фигура речи, но ничего другого мне не остается.

– Посмотри на меня, – говорит Джей и приподнимает мой подбородок. – Все нормально. Это временные трудности.

– Но ты же мечтала стать социальным работником! А для этого нужна корочка.

– Больше всего я мечтаю, чтобы у вас с братом все было хорошо. А остальное пока подождет. Иногда родителям приходится делать такой выбор.

– Ты не должна была… – повторяю я.

– Но я так хочу.

Это еще тяжелее. «Ей пришлось это сделать» – говорит об ответственности. «Она так захотела» – о любви.

Она кладет ладонь мне на щеку.

– Я послушала твою песню.

– Правда?

– Угу. Должна сказать, цепляет. И написано блестяще. Блестящая Бри, – улыбается она, гладя меня по щеке. – Кстати, я поняла.

Всего три слова греют, как объятия.

– Правда?

– Правда. Но ведь и ты понимаешь, почему я так разошлась?

– Ага. Ты не хочешь, чтобы ко мне применяли стереотипы.

– Именно. Доченька, нам надо готовиться к буре. Боюсь, что местные новости – это только начало. Держись тише воды ниже травы, ладно?

– Да? Типа не гулять и в школу не ходить? – Меня все устраивает.

– Эй! – Она ласково хлопает меня по руке. Я хохочу. – Не настолько тише! Даже не думай отмазаться и не таскать свою жопу в школу. Только… – Она замолкает, подбирает слова. – Не провоцируй их еще сильнее. Ни на что не отвечай, ничего не устраивай. Делай вид, что это все не про тебя. И не ходи в этот… твитор комментировать.

Она реально ничего не понимает в соцсетях.

– Нельзя даже потроллить тех, кто будет докапываться?

Я профессионально троллю парней-геймеров. Пожалуй, даже внесу это в резюме, сразу после рэпа и укладки волос. Вообще троллить легко. Просто придумываешь побольше разных способов сказать, что у чувака маленький пенис, – и чувак бесится.

– Просто ничего не пости, и точка, – говорит Джей. – Кстати, отдай мне телефон, – и протягивает ладонь.

У меня глаза лезут на лоб.

– Шутишь?

– Не шучу. Отдай телефон.

– Честное слово, я не буду…

– Бри, давай телефон.

Вот задница… Я достаю телефон из кармана и кладу ей в ладонь.

– Спасибо, – и убирает к себе в карман. – Иди готовься к экзамену.

– Серьезно? – ворчу я.

– Ага. Оглянуться не успеешь, надо будет сдавать. Помни, главное – учеба. Джина говорит, Сонни занимается каждый день по два часа. У него есть чему поучиться.

Сонни, блин. Зубрила затюканный. Из-за него кажется, что я забила на учебу. Ладно, я правда подзабила, но дело не в этом.

Джей разворачивает меня лицом к коридору:

– Иди. И чтоб никаких звуков, кроме учебы!

– Э-э, а какие звуки?..

– Иди уже учись!

Готовиться два часа? Ага, как же. По ходу, для мамы это слишком мало. Телефон она приносит мне только через четыре часа. Через четыре! У меня уже все буквы перед глазами сливаются.

По полу спальни, под ее ногами, разбросана грязная одежда и всякий мусор.

– Стоило бы, прежде чем отдавать телефон, заставить тебя убрать этот бардак, – ворчит Джей. – Только тараканов в моем доме не заводи!

Бабушка тоже так говорила. Можно подумать, люди их специально притаскивают. По мне похоже, что я люблю тараканов? Они идут в моем списке «Не трогать!» сразу после Большой Птицы.

Джей кладет телефон на стол и идет к выходу, лавируя между кучами одежды и мусора.

– Возмутительно! – ворчит она.

– Я тоже тебя люблю! – отвечаю я ей в спину.

У меня непрочитанные от Сонни и Малика. Я их удаляю. Ага, я все еще зла после разговора у Малика дома.

Конечно, миллион уведомлений с Dat Cloud. Я уже почти привыкла. Обычно просто открываю приложение, чтобы исчез этот бесячий красный кружок со счетчиком, и выхожу. Но сегодня там еще куча непрочитанных сообщений.

Наверно, от троллей. Но я это все заварила – значит, и расхлебать как-нибудь смогу. Парни-геймеры столько раз называли меня «черножопой» и «сучкой», что я стерплю уже что угодно. Нужно только собраться с духом.

Первое сообщение – от юзера с ником «ДерзкийРезкий09». Уже предвкушаю.

Внутри ссылка и подпись: «Это бред! Бри, не позволяй им себя заткнуть!»

Чего?

Ссылку я не открываю. Доверять кому-то под ником «ДерзкийРезкий», серьезно? Небось, порнуха или вирус. Только в следующем сообщении та же самая ссылка с припиской: «Ну ты их и взбесила, ха-ха».

В третьем сообщении тоже ссылка. И в четвертом. И в пятом.

Приходит еще несколько сообщений от Сонни:

«Ты как?»

«Позвони».

«Я с тобой».

И тоже присылает эту ссылку. Я перехожу по ней и попадаю на сайт местной газеты «Клэрион». При виде заголовка мое сердце пропускает удар: «Полет песни “Я взлечу” должен оборваться: призыв к насилию в треке местной несовершеннолетней рэперши привел к вспышке насилия».

– Да что за… – бормочу я.

Какая-то курица по имени Эмили Тейлор исписала целую страницу жалобами на мою песню. Она пишет, что ее тринадцатилетний сын песню обожает, но «трек наполнен словами, от которых любой родитель немедленно нажмет на “Стоп”, в том числе похвальбой ношением оружия и высказываниями против полиции».

О чем она вообще? У меня нет ни единой долбаной строчки против полиции. Меня достало, что они постоянно патрулируют мой район, как будто мы тут все преступники, – значит, я плохая, да?

В середине статьи прикреплено видео с парковки у Ринга. Ссылаясь на него, Эмили пишет, что я «трудный подросток, почти член банды», а также меня недавно «вынуждены были выгнать из местного заведения».

Оставьте нас с ней наедине на пять секунд, и я покажу ей, какие бывают трудные подростки.

Следом она описывает школьный бунт – и на полном серьезе заявляет: «Вполне логично, что песня, содержащая призывы к насилию, вызвала насилие».

Но самый огонь – самый огонь, конечно, под конец. Вот после этого Эмили залетает прямиком в мой личный черный список – вернее, в коричневый:

«Прошу уважаемую администрацию сайта Dat Cloud удалить песню “Я взлечу”. Она уже нанесла ущерб. Нельзя позволять, чтобы это продолжалось. Чтобы проголосовать за удаление песни, подпишите петицию по ссылке. Мы должны больше делать для защиты наших детей!»

Для защиты наших детей. Ну понятно, я-то не их ребенок.

Эмили, иди ты на хер. Ага, я сказала это вслух. Пусть идет на хер. Она