Между тем допрос шел своим чередом.

— С чего вы взяли, — осторожно осведомился Исав, — что я симпатизировал англичанам?

В ответ на это Страйкер напомнил, что он работал в компании Морганов грузчиком. На верфи все знали: у Джареда Моргана два сына, один — патриот, другой — лоялист.

Исав внимал Страйкеру с бесстрастным выражением лица. Затем достаточно громко, чтобы быть услышанным всеми, объяснил: да, когда-то он и впрямь надеялся на то, что Англия и Америка могут существовать мирно, однако теперь его симпатии, так же как и жизнь, принадлежат Америке. Изложив свои взгляды, Исав запретил Страйкеру и его людям покидать борт корабля, дабы предотвратить дальнейшие случаи мародерства. По ухмылке, тронувшей губы бывшего грузчика, было ясно: капитан Морган доверия у него не вызывает; зато большинство солдат, судя по всему, сомневались в правдивости обвинений Страйкера.

Рапорт по делу Страйкера был подан Арнольду. Полковник не выразил ни одобрения, ни неудовольствия действиями Исава. Вместо этого он приказал провести смотр войска — причем в смотре должны были участвовать все солдаты, в том числе и имеющие дисциплинарные взыскания.

Семнадцатого сентября, ясным теплым воскресным днем, в миле от города на южном берегу реки Мерримак проходил смотр экспедиционного войска. Полковник Арнольд гордо восседал в седле, наблюдая за своими людьми, марширующими перед ним с развевающимися знаменами под бой барабанов. На это красочное зрелище с огромным энтузиазмом глазела толпа зевак.

После смотра военные сдвоенной шеренгой промаршировали на церковную службу. Стройное, белое, с взметнувшейся ввысь остроконечной крышей здание Пресвитерианского молитвенного дома словно парило над стоящими на рейде кораблями. Войдя в храм, солдаты сложили мушкеты в боковых порталах; а горожане тем временем сгрудились вверху, на открытой галерее. Когда Исав вместе с другими офицерами устраивался в первом ряду, он почувствовал на себе чей-то сверлящий взгляд. Молодой человек обернулся. И увидел черные зловещие глаза Абнера Страйкера.

Службу вел ставленник полковника Арнольда — капеллан Спринг. Этот рослый басовитый человек был одним из самых консервативных учеников доктора Джона Уизерспуна[30]. Для проповеди он выбрал тридцать третий стих из Книги Исход. В нем Моисей, взойдя на гору Синай, обращается с мольбой к Всевышнему: «…Если не пойдешь Ты Сам с нами, то и не выводи нас отсюда»[31].

Спринг читал проповедь необычно — громовым голосом, наизусть. Когда же он заговорил о походе, в который со дня на день выступит их отряд, речь его полилась непрерывным потоком. В храме воцарилось благоговейное молчание.

После проповеди Спринг признался, что он глубоко взволнован тем, что ему довелось прочесть свои наставления над могилой великого евангелиста Джорджа Уайтфилда[32]— человека, с которого тридцать пять лет назад в Новой Англии началось Великое пробуждение. То, что здесь находится место захоронения Уайтфилда, задело Исава за живое. Дело в том, что его отец почувствовал себя обращенным как раз после бостонской проповеди Уайтфилда. Джаред часто упоминал об этом. Даже много лет спустя при воспоминании о той проповеди его взор затуманивался.

Кто-то попросил позволения посетить склеп. Нашли церковного старосту, раздобыли ключи, и полковник Арнольд вместе с несколькими офицерами, в их числе был и Исав, под звон сабель начали спускаться в склеп. По каменной лестнице застучали кованые сапоги, загремели шпоры. Шесть лет назад душа евангелиста упокоилась под этими темными сводами. Офицеры сгрудились вокруг гроба — они уговорили старосту сдвинуть крышку домовины. Останки евангелиста обратились в пыль. Однако кое-какие части одежды уцелели; лучше всего — воротник и обшлага рукавов. С разрешения старосты офицеры взяли их, осторожно разорвали на крошечные лоскутки и распределили между собой. Исав Морган аккуратно сунул один из них за пазуху. Как только, по милости Божьей, он увидит отца, вручит ему подарок.

Вечером того же дня в честь полковника Арнольда и его офицеров в имении Натаниела Трейси закатили веселую пирушку. Обед, последовавший за проповедью, взбодрил Исава. Блюда и вино радовали отменным качеством, скатерть сверкала белизной, серебро блестело так, как и положено серебру. Для молодого человека этот вечер был символом всего того, что он ценил в жизни. Печаль вызывало только одно: наступит рассвет, и люди полковника Арнольда начнут свое утомительное и рискованное странствие.

В понедельник, чуть свет, вернулись посланные в разведку корабли. Ни одного английского патрульного судна в прибрежных водах замечено не было. Людей спешно погрузили на корабли, и к семи утра экспедиционный отряд полковника Бенедикта Арнольда вышел в Атлантику. Возглавлял поход флагман «Брод Бэй». Менее чем через двадцать четыре часа корабли достигли реки Кеннебек и стали на якорь.

Этот стомильный поход вдоль восточного побережья Северной Америки был, как предполагали поначалу, самым рискованным и опасным этапом экспедиции. Хотя плавание в целом завершилось благополучно, без неприятностей не обошлось. К сожалению, не всем кораблям удалось преодолеть песчаные отмели Ньюберипорта. Перегруженная шхуна «Свалоу», на борту которой помимо провизии находилось двести пятьдесят человек, застряла в прибрежных песках. Долгие мучительные часы судно пытались снять с мели при помощи гребных шлюпок. Все это время в океане, словно утки в заводи, болтались остальные корабли, с ужасом ожидая, когда их обнаружит британский охотник. В конце, концов Арнольд приказал переправить солдат на другие корабли. Частично перевезли и груз. Однако все было напрасно: шхуна не сдвинулась с места. Расстроенному полковнику ничего иного не оставалось, как бросить «Свалоу».

При дальнейшем продвижении вдоль берега два корабля — «Конвей» и «Абигайль» — из-за проливного дождя и густого тумана проскочили мимо устья реки Кеннебек. А шлюп «Ханна» сел на мель — впрочем, он довольно быстро сумел с нее сняться.

Настроение участников похода было бодрым. Они полагали, что самая опасная часть пути уже позади, и воспринимали это как залог успеха всего предприятия.

Исав Морган стоял, облокотившись о борт «Абигайль»; взгляд молодого человека был устремлен на скалистый, поросший соснами берег. Густой туман лениво плыл над Атлантикой, обволакивал скалы, дымился над дремлющей рекой. Звуки корабельной жизни встревожил птиц. Огромные стаи уток и канадских казарок, тяжело вспарывая воздух, поднялись в воздух и, вытянувшись клином, полетели прочь; поспешила укрыться от людей и колония бакланов. В неверном, приглушенном туманом свете по берегам реки полыхали ярко-красными кострами клены.