Бессмысленно язвить. «А если я не буду любезна?» Петра не могла оставить Кокетку с этими людьми. Собака снова начнет лаять, и Варци, не задумываясь, убьет ее. Ей не оставалось ничего другого как взять собаку с собой, когда она забралась в сундук. Везунчик Робин, печально подумала она. Сразу избавиться от двух надоедливых женщин. И разумеется, сказала она себе, когда крышка опустилась, отсюда до Милана будет возможность сбежать. Она погладила твердое лезвие кинжала, привязанного к бедру.

Или возможность убить себя. Да, она убьет себя, прежде чем позволит Лудовико Морчини снова дотронуться до нее.

Робин быстро шел в сторону «Лисицы», прокручивая в голове свой план. Пауик и Фонтейн поедут на пакетботе с багажом, а он посмотрит, удастся ли нанять пару, чтобы изображать его и Петру по крайней мере до момента посадки на корабль. Если повезет, миланцы не поймут, что их там нет, до тех пор, пока корабль не отправится. В Дувре они будут тщетно искать их. Ему придется дать своим людям точные инструкции, как избежать возмездия. Столько всего надо обдумать, столько людей зависит от него.

Он вошел в «Лисицу» и увидел Пауика внизу лестницы, он прижимал руку к голове, вокруг него столпились люди. Робин подошел.

– Что случилось?

Слуга поднял глаза, потом, шатаясь, попытался встать на ноги, держась за балясину.

– Сэр, простите, сэр…

Робин схватил его за руку, чтобы поддержать.

– Где… моя сестра?

– Исчезла, сэр. Яд… не знаю… угрозы. Фонтейн… – У него заплетался язык. – Дверь открыта…

Робин снова усадил его и побежал наверх, проклиная себя. Ему нужно было поставить больше охранников. Или остаться самому. Или взять ее с собой. Или…

Дверь стояла открытой, а Фонтейн лежал на кровати, прижимая к лицу окровавленную тряпку. Рядом стояла испуганная горничная.

– Его ударили в нос, сэр, – сказала она Робину. – Возможно, сломали.

Слава Богу, что не хуже.

– Почему ты открыл дверь? – спросил Робин.

Глаза камердинера открылись, и он попытался встать. Робин снова уложил его.

– Я пытался этого не делать, – простонал он. – Она ударила меня!

У Робина по спине побежали мурашки.

– Это сделала она?

Камердинер кивнул.

– Приказала открыть дверь.

Робин взял со стола свой пистолет, увидел, что курок взведен, и быстро опустил его. Из пистолета не стреляли. Вся ее история была ложью? Но зачем? И если Варци был придуман, кто напал на Пауика? Он обязательно найдет ее и узнает.

– Пауик? – спросил Фонтейн. – Он… в порядке?

– Они чем-то опоили его, но он уже приходит в себя.

– Не ранен? – спросил Фонтейн.

– Нет.

Слуга откинулся на спину.

– Они и меня опоили. Мне стало плохо.

– Ты сможешь ехать? Если нет, оставайся здесь.

Он снова вскочил:

– Нет-нет, милорд! Я справлюсь с Божьей помощью.

Робин огляделся:

– Где Кокетка?

– Не знаю, сэр. Должно быть, убежала.

– Отдохни немного, – сказал Робин и пошел вниз, чувствуя себя отвратительно бессильным. Он хотел разорвать город на части голыми руками, чтобы найти Петру д'Аверио, если это ее настоящее имя, но это дело не для одного человека.

В фойе он нашел хозяина гостиницы.

– Леман, пошлите за доктором для моих людей.

– Уже послал, монсеньор. Он должен быть здесь с минуты на минуту. Я перенес вашего человека на кушетку в дамской гостиной. У меня никогда не случалось такого скандала!

Робин нашел Пауика также под присмотром горничной. Он снова повернулся к хозяину гостиницы.

– Когда все это случилось?

– Всего несколько минут назад, монсеньор. Ваш слуга, шатаясь, спустился вниз, крича о похищении. Что леди, вашу сестру, унесли.

– Кто-нибудь видел, как ее забирали?

– Нет, монсеньор, я только что узнал, что недавно двое мужчин выносили через боковую дверь сундук. Возможно, она была в нем. Но тогда никто об этом не подумал.

– Да, понимаю, – сказал Робин. Значит, ее могли действительно похитить. Абсурд чувствовать удовлетворение от этого, особенно, когда нет объяснения, почему она открыла дверь.

– Позаботьтесь о моих людях, – сказал он Леману. – Пусть кто-нибудь покажет мне эту боковую дверь.

Дверь вела с лестниц во внутренний двор, и не было ничего необычного в том, что этим путем выносят багаж. Он расспросил нескольких людей, сплетничавших там, но не узнал ничего нового. Кто-то думал, что сундук грузили в повозку. Кто-то в карету. Другие говорили, что его просто унесли. Во время погрузки на корабли множество сундуков были в движении.

Тут вбежали два морских офицера.

– Что я слышу? – спросил капитан Галлиард, гневно сверкая глазами.

– Они схватили ее, – ответил Робин, лихорадочно соображая. – До отплытия еще больше часа. Могу я попросить вас поставить в известность капитана порта, что похищена женщина и что ее могут тайком пронести на борт в сундуке? А также обратитесь к властям с просьбой перекрыть дороги, чтобы похитители не могли увезти ее.

– Считайте, что это уже сделано, – заверил Галлиард.

– Конечно, – сказал Ворсли, и оба поспешили прочь. Робин обратился к сплетничающей горничной:

– Скажите всем, что я заплачу крупную сумму за новости о моей сестре.

Женщина тоже поспешила прочь, и Робин вернулся в гостиницу.

– Леман, вы можете найти людей, которые обыщут город и найдут негодяев?

– Я могу дать вам несколько своих людей, а они знают других.

Робин кивнул:

– Пусть сообщают обо всем сюда.

Робин пошел к Пауику.

– Они ударили меня, сэр, – сказал он, прилагая огромные усилия, чтобы говорить отчетливо. – Но потом, когда я начал приходить в себя, они заставили меня что-то выпить.

Появился проворный молодой доктор, отпуская довольно возбужденные восклицания о произошедших событиях. Он осмотрел Пауика, бормоча различные умные слова, и заявил, что его заставили выпить какой-то ядовитый состав, но он останется жив. Робин округлил глаза и послал его к Фонтейну, но знал, что тот вернется сообщить сложными терминами о разбитом носе, чтобы увеличить счет.

Робин отослал горничную и спросил:

– Это был Варци?

– Вполне вероятно. Очень похож. Он и еще один, высокий, жилистый. Я бы сказал, фехтовальщик.