– Подождите минутку, – крикнула она и села, чтобы натянуть чулок и завязать его над коленом.

Она почувствовала что-то и подняла глаза.

– Убирайтесь!

Он улыбнулся:

– Я на страже. Варци может проскользнуть сюда.

– Тогда смотрите на дверь, а не на мои ноги. – Он повиновался, и она быстро натянула второй чулок. – Вы подглядываете.

Робин улыбнулся ей.

Петра встала, расправила юбки и скользнула ногами в туфли.

– Немного велики, но ничего, сойдет.

– Тогда покараульте, пока я займусь вашей шляпкой.

Она взяла пистолет и смотрела, как он приколол брошку в узел лент.

– Вот, довольно стильно, не так ли?

Она обменяла пистолет на шляпку и примерила ее. В шляпке была своя шляпная булавка, чтобы закрепить ее на чепце, так что она держалась довольно надежно.

– Годится, – сказала Петра и вернулась в гостиную. Где же скромность ее монашеского наряда! Находиться в спальне с Робином Бончерчем в таком настроении было выше ее сил.

Она посмотрела на его шкатулку для драгоценностей:

– Думаете, вор не проверит книги?

Он вернул «книгу» на место и предложил:

– Изобразите вора.

Петра попыталась достать книгу – не получилось. Попробовала достать другие, только одна, чуть меньшего размера, поддалась. Она с триумфом открыла ее и обнаружила потемневшие заплесневелые страницы и крупный старомодный шрифт.

Этот бессмысленный успех не помог ей достать другие книги, потому что у каждой была своя ячейка.

– Прекрасно, – сказала она, возвращая книгу, – если только вы не наткнетесь на вора, который крадет книги.

– Это, – признал он, – испортило бы представление.

– Как вы достали ту?

Он взял ее левую руку, положил ее пальцы на ближний край шкатулки.

– Нажмите легонько, а потом надавите на верх корешка книги.

Она сделала это, выбрав третью книгу слева. Книга немного выдвинулась, но Петра все равно не могла ее вытащить.

– Не надо больше давить рукой.

Она перестала давить, книга поддалась, и Петра вытащила ее. Она открыла книгу и изумленно разинула рот. Она разбиралась в драгоценностях, когда-то носила их, но таких никогда не видела. Там был набор пуговиц, каждая с большим сапфиром в центре, окруженным бриллиантами и жемчугами. В центре лежала ветка цветов, сделанных из прекрасно ограненных драгоценных камней.

– Версаль, – извиняющимся тоном произнес он. – Нужно соответствовать, или на тебя вообще не обратят внимания.

Петра стала закрывать шкатулку, но он коснулся веточки:

– Ну вот, это уже ближе к тому, чтобы отдать вам должное, моя неразгаданная загадка.

– Моя цена, вы хотите сказать? – Она посмотрела ему в глаза. – Это и рядом не стояло.

– Поторгуемся?

– Это не игра! Я подвергаю вас опасности!

– Мой дорогой камушек, я хотел развеять скуку во время путешествия. Вы идеально выполняете свою роль.

Робин смотрел, как эта мучающая его женщина бросилась к окну искать Варци, который мог преследовать, а мог и не преследовать ее. Он тоже наблюдал, но в основном за ней.

Правдива ли ее история?

Она больше подходила для мрачной и кровавой пьесы. Возможно, «Герцогиня Малфи», с ее злобными братьями, притесняющими и в конце убивающими добродетельную сестру. Или интригу из оперы. В конце концов, Петра из Милана, известного этим искусством.

Прозаическая Англия не создавала опер. Постоянно повторяемые заверения о страсти могли звучать достаточно хорошо на иностранном языке, но по-английски они звучали чертовски глупо.

Однако подобные истории возникали и в Англии. Его друг, герцог Иторн, пресек похожую историю. В том случае сладострастный мужчина владел платной конюшней, а сопротивляющаяся красавица была пятнадцатилетней дочерью крестьянина, но страсти кипели такие же.

В более высоких кругах была леди Аннабелла Ратбери, которую в прошлом году хотели выдать замуж за старика виконта Курцвела. Никто и пальцем не пошевелил, чтобы спасти ее, и брак состоялся. Он состоялся бы, если бы даже невеста рыдала у алтаря. Робин раз или два танцевал с Беллой Ратбери, красивой, доброй, наивной. Ей было всего шестнадцать.

Конечно, он ничего не мог сделать, разве что самому жениться на ней. Поскольку у нее не было приданого, с его матушкой случился бы припадок, и это все равно было бы бессмысленно. История Беллы не была уникальной, а он мог пожертвовать собой только однажды.

Его разум опять захлестнули фантазии, а ситуация Петры была убийственно серьезна. Он подошел, чтобы положить руку ей на плечо, чтобы подбодрить, но почувствовал легкую дрожь. Он повернул ее лицо. Петра была бледна. Он обнял ее.

На мгновение она прильнула к нему, но потом попыталась оттолкнуть его.

– Нет, не надо. Я виновата, что навлекла на вас все это.

Он накрыл ее рот своими пальцами.

– Ш-ш. Он задира, вот и все, привыкший, чтобы все было, как он хочет.

– Порочный, беспощадный задира.

– Которому служат злобные псы, я знаю. Но он не повредит вам или мне.

Ее губы открылись, чтобы возразить, и Робин запечатлел на них поцелуй.

Робин опустился в ближайшее кресло и усадил Петру к себе на колени. Шляпная булавка вывалилась. Ленты на чепце развязались, чепец свалился с головы, и Робин погрузил пальцы в ее шелковистые волосы. Петра запрокинула голову, и Робин не мог отвести взгляд от ее соблазнительной шеи.

Под его рукой, под тонкой тканью ее сосок напрягся. Его легчайшее прикосновение посылало волны трепета сквозь ее тело. Никакого корсета, Боже мой, никакого барьера, только несколько слоев ткани. Он играл с ней, распаляя самого себя, двигаясь под ней, снова завладевая ее податливыми, горячими, жадными губами. Крючки ее платья были расстегнуты, его рука скользнула под ее рубашку и ласкала ее полную грудь.

– Боже мой, кто сказал, что длинные волосы квинтэссенция красоты? – пробормотал Робин, лаская ее.

Петра зарылась пальцами в его волосы, привлекла его к себе и поцеловала.

Он взял ее сосок между большим и указательным пальцами. Ее ресницы задрожали, она застонала. Робин, словно эхо, тоже застонал. Но здесь не место, и сейчас не время. Это было бы безумием.

Однако Робин продолжал целовать ее, а его рука нашла чулок и горячее обнаженное бедро.

В дверь постучали.