Прошу санкционировать арест:

1. ХВЫЛИ Андрея Анатольевича – нач. управления по делам искусств при СНК УССР. Как участник руководства националистической организации изобличается показаниями арестованных ТРИЛИССКОГО, ВОЙЦЕХОВСКОГО, ВОРОБЬЕВА, ЛИСОВИ-КА, ГОЛУБА, БАРАНОВСКОГО, ИЛЬИНА, ВАРФОЛОМЕЕВА, ГОНЧАРЕНКО, КРУПКО, МОИСЕЕНКО, КОЦЮБИНСКОГО и ЛОГИНОВА.

2. ПОРАЙКО Василия Ивановича – зам. пред. Совнаркома УССР.

Как участник руководства националистической организации изобличается показаниями арестованных ВАРФОЛОМЕЕВА, ВОРОБЬЕВА, МОИСЕЕНКО, ВОЙЦЕХОВСКОГО, ЛИСОВИКА, ИЛЬИНА, КРУПКО, ПЕВЗНЕРА, а также осужденными ЛОГИНОВЫМ и ГОЛУБЕНКО.

3. ТАРАНА Феодосия Прохоровича – редактор газеты «В ст » ЦИКа УССР. Как участник руководства националистической организации изобличается ТРИЛИССКИМ, ЛИСОВИКОМ, ВАРФОЛОМЕЕВЫМ, ВОРОБЬЕВЫМ, МОИСЕЕНКО, ГОЛУБОМ, ГОНЧАРЕНКО (братом ТАРАНА) и ЛОГИНОВЫМ, МУСУЛЬБАСОМ, МИХАЙЛИКОМ.

4. ВАСИЛЕНКО Марк Сергеевич – председатель Киевского Облисполкома. Как активный участник националистической организации изобличается показаниями арестованных МОИСЕЕНКО, ЛИСОВИКА, ИЛЬИНА, ПЕВЗНЕРА и ШПИЛЕВСКОГО.

5. ЗИНЕНКО Николай Григорьевич – секретарь ЦИК УССР, изобличается показаниями ГОЛУБЯТНИКОВА, МОИСЕЕНКО, ЛИСОВИКА, ПЕВЗНЕРА.

Также прошу Вашего распоряжения о направлении в Киев ДЕМЧЕНКО H.H., так как кроме его организационных связей с правыми и троцкистами на Украине, был тесно связан с националистической организацией.

Прилагаю протоколы допросов ЛИСОВИКА, ВОРОБЬЕВА, ГОНЧАРЕНКО и КРУПКО*.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ УССР –

КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ 2 РАНГА

(ЛЕПЛЕВСКИЙ)»123

В этот же день был арестован Андрей Хвыля, нарком просвещения УССР. Он сразу дал показания на Любченко, как на участника антисоветского заговора боротьбистов. После этого Сталин решил лично принять участие в первоначальных следственных действиях, он вызвал Любченко и попавшего под подозрение Косиора в Москву, на очную ставку с арестованным. Исходя из содержания журнала посещений Сталина, это произошло 19 августа, Косиор присутствовал в кремлевском кабинете с 14.45 до 19.35, Любченко с 15.25 до 18.15. Хвыля не указан как посетитель, но он им и не считался. Кроме Сталина там были: Молотов, Каганович, Микоян, Ворошилов. Шеф НКВД Ежов также не присутствовал. На очной ставке Хвыля стал отрицать ранее данные им признательные показания, Любченко также отрицал связь с заговорщиками. Против Косиора показаний также не было. 23 августа Косиор и Любченко снова посетили кабинет Сталина, но провели в нем не более 20-25 минут и оба вышли с наркомом Ежовым.

В этот последний визит, Сталин известил Любченко и Косиора о намерении передать вопрос об организации боротьбистов, вероятной принадлежности к ней Панаса Любченко на рассмотрение ЦК КП(б)У.124 Данный пленум начался 29 августа, сначала делегаты единогласно исключил из состава ЦК ранее разоблаченных врагов: бывших 2-х секретарей Н. Попова, М. Хатаевича. После выступил Косиор, который заявил:

«Товарищи, я должен доложить всем о раскрытой органами НКВД украинской националистической организации, руководство которой состояло главным образом из бывших боротьбистов, а также о связях с этой организацией члена Политбюро ЦК КП(б)У и председателя Совнаркома Украины тов. Любченко, во всяком случае, по тем материалам, которые у нас на этот счет имеются».

Характеризуя Любченко он давал противоречивую картину: «Первый аргумент, что тов. Любченко работал честно. Я не могу ничего сказать такого, что порочило бы его работу. Скорее, наоборот. Говоря по совести, должен сказать, что мое глубочайшее убеждение было, что он честно работал и линию вел большевистскую. Но товарищ Любченко слабо вел борьбу с национал- уклонистами Шумским, Хвылей и Скрыпником, дружил с врагом народа Якиром. Подпольная организация бывших боротьбистов действовала единым фронтом с организацией Якира.»

Косиор говорил еще много о врага, про Хатаевича, который был по его словам лидером право-троцкистов в республике, про Балицкого, который хотел захватить пост главы совнаркома, и вернувшись к вопросу о Любченко сделал вывод: «Это все вместе заставляет здесь поставить вопрос – может ли Любченко оставаться в составе ЦК и на том посту, который он занимает, это по меньшей мере».125

На этом заседание пленума завершилось, был объявлен перерыв до 30 августа. Выступая на завершающем заседании Любченко постоянно оправдывался, заявлял, что все обвинения против него недостоверны и не приводил никаких суждений, почему должны верить ему, а не обвинителям. Когда его попросили рассказать о показаниях Хвыли против него, Любченко ответил: «Он же в отношении меня сказал прямо, что он налгал».

На это персек киевского горкома Кудрявцев ответил:

«Он вообще заявил, что налгал и на себя, и на Вас, и что никакой организации не было, и контрреволюционной работы не было, а потом на вопрос тов. Сталина он сказал: да, группировка была, и что с Вами он был близок».

Любченко все таки признал близость с Хвывлей, но отрицал близкую дружбу с Якиром, хотя это было известным фактом очень давно. Он по прежнему отрицал все показания данные против него и напоминал, кто против него не давал показания:

«Любченко: Но, товарищи, мне, к сожалению, приходится говорить на этом Пленуме ЦК КП(б)У о том, что я не находился в антипартийной группе и в дружеской связи с Якиром, Поповым, Шелехесом, Балицким. Вот вы как хотите, хотите – верьте, хотите – нет".

Голос: Так и эти брешут на Вас?

Любченко: Кто?

Голос: Якир.

Любченко: "Якир же обо мне ничего не говорил, и Балицкий не говорит, и Попов не говорит».

В последнем случае Любченко ошибся, Попов дал против него показания, но он об этом еще не знал. Далее выступал член ЦК и Политбюро компартии Украины Владимир Затонский, он сделал заявление про показания бывшего наркома совхозов УССР Н. Межуева, который указал на лидеров группы националистов – Любченко и самого Затонского. Последний решил все валить на Любченко и его супругу Марию Крупеник, преподавателя Истфака Киевского университета, председателя Союза Работпроса. В ответ Любченко отвергал все обвинения.

Затонский привел в качестве факта национализма компрометирующее письмо на Крупеник, написанное еще в 1921 г., она участвовала в деятельности националистической организации,. В ответ Любченко спросил: «Зачем же Вы давали ей самые хорошие рекомендации в 1936 – 1937 годах?»

Затонский не дал ответа, потому что единственно верным был такой ответ: Любченко, Крупеник были националистами, Затонский знал об этом, но все равно поощрял это. Следовательно, сам Затонский был националистом, но пытался скрыть это, обвиняя в этом Любченко и его супругу. Последний даже не отрицал, что его супруга была связана с националистами. Все та же отвратительная картина, сами заговорщики буквально пожирали друг друга, вчерашние друзья предавали друг друга. Свою речь Затонский закончил так:

«Маловероятно, прямо-таки невероятно, чтобы это был оговор. Что Ваша фамилия могла для них быть полезна – это несомненно. И была полезна. Но, к сожалению, это было не только использование Вашего имени, Вашей фамилии. И