— Это куда?

— Деревня в трех километрах отсюда. Мы были там с тобой три месяца назад, еще жеребенка ты едва не задавил. Там у одного из Рашидовых конезавод есть. Они хоть и не любят, когда мы там рисуемся, но в крайнем случае разрешают. Сейчас как раз такой случай… Короче, тачку отгоняешь и сюда. А девку эту я попридержу…

— Зачем? — не сразу понял обкуренный сынок.

— Есть у меня наметочка одна, — стало слышно, как женщина чем-то громыхает. — Видал?

— Мать, ты чего? Это же мокруха! — Парень громко икнул.

— Не боись, сама все сделаю. Раз эта засранка в бегах, то мы органам поможем ее отыскать. И бабки целы будут. И если честно, то не нравится она мне…

В этом месте они понизили голос до шепота, и Ларисе ничего не оставалось делать, как вернуться на свое место.

Итак, волей судьбы или случая она оказалась в одном из перевалочных пунктов скупки краденых автомобилей. Лихо тут все обставлено, ничего не скажешь, лихо и до примитивного незамысловато. Буквально под носом у милиции — пост ГАИ находится в каком-то километре от этой забегаловки. Разве придет в голову ментам искать машину у себя под боком? Да никогда! Будут до посинения передавать по рации приметы угнанной машины на сотни километров в радиусе, а проверить предприимчивых соседей, в чьем заведении наверняка сами обедают и ужинают, — это вряд ли…

Затем парнишка отгоняет тачку подальше в лес. Лариса успела заметить грунтовую дорогу, начинающуюся где-то за зданием кафе и змеей уползающую в лес. А потом…

Что потом, Ларисе было неинтересно. Ее больше сейчас интересовала фамилия одного из владельцев конезавода, расположенного неподалеку. Уж не приходится ли этот самый Рашидов родственничком всем известному и всеми почитаемому Ильдару? А может быть, это он самый и есть? Почему бы ей не воспользоваться предоставленной провидением возможностью и не разворошить немного осиное гнездо? Ее-то жизнь представители славного семейства поломали в одночасье, лишив крова, близких сердцу людей и покоя до конца жизни, так что и ей не до церемоний.

Конечно, будет нелегко. Она уже это почувствовала, удирая из подземного гаража.

Разумеется, это сопряжено с риском, причем с огромным риском. Вон как воинственно настроена служительница местной общепитовской точки. Вряд ли рука ее дрогнет, нажимая на курок. Так ведь и она, Лариса, не последняя дура. И не будет сидеть и дожидаться, когда ей в черепе сделают аккуратную дырочку…

Официантка вернулась минуты три спустя после Ларисы. Одышливо вздымая грудь, она пододвинула ногой стул и тяжело села.

— Три — твоя последняя цена? — вполне миролюбиво спросила она и, достав откуда-то из недр замызганного халата пачку дешевой «Примы», задымила прямо Ларисе в лицо.

— Да, — не моргнула та глазом. — Три, или я еду дальше.

— Далеко уедешь?

— Постараюсь…

— Ну, ну… — Глаза у нее сделались по-настоящему злыми. — Ладно, три так три. Сейчас мой паренек тачку твою отгонит и бабки привезет. Придется ждать…

— Не пойдет. Деньги вперед… Хотя бы задаток. Гони полторы штуки, и я жду возвращения твоего дружка. — Лариса влезла в сумочку и принялась рыться там в поисках ключей. — Или так, или никак…

Женщина сразу повеселела. Видимо, сговорчивость наивной дурочки придала ей энергии, потому что она сорвалась с места, весьма удивив проворностью Ларису, и вскоре вернулась с небольшим бумажным пакетом.

— Вот, — швырнула она ей его на колени, нисколько не заботясь о конспирации. — Полторы штуки, можешь пересчитать.

— Верю, — беспечно отмахнулась Лариса и встала со своего места. — Возьми ключи. Я сейчас схожу в туалет и вернусь. Где тебя отыскать? Ты постоянно кружишься в зале или у тебя место какое есть?

— Я все время здесь. Я здесь что-то вроде хозяйки, — улыбнулась баба, обнажив в широкой улыбке удивительной белизны зубы. — Иди побыстрее. Меньше рисуйся. Я тебя до вечера пристрою, а там отправлю с кем-нибудь…

«Из архангелов, — хотелось язвительно добавить Ларисе. — Жди, жди, может, дождешься…»

Не теряя времени, она подхватила сумку и вышла из заведения на улицу. Площадь перед кафе была забита автомобилями. Поелозив глазами по кабинам, она остановила свой взгляд на загорелом мрачного вида пожилом дядьке. Он сидел в кафе за соседним столиком, и Ларисе несколько раз удалось поймать его осуждающий взгляд. Стараясь не попасться на глаза бдительной хозяйке заведения, ошибочно принятой ею за официантку, она свернула за угол, где располагалось примитивное строение с буквами «М» и «Ж», а потом молнией метнулась за близстоящий грузовик. Короткими перебежками Лариса обогнула по периметру площадь перед кафе и постучала кулаком в кабину уже заводившего мотор водителя трейлера.

— Плечевых не вожу! — рявкнул суровый дядька и едва ли не пинком попытался ее оттолкнуть.

— Постойте! — Она вцепилась в его штанину и умоляюще посмотрела прямо ему в глаза. — Мне нужно в город! В милицию! Мне угрожает опасность!!! Прошу вас, возьмите меня!!!

— Деньги есть? — Он недоверчиво скользнул взглядом по ее измятой футболке, линялым джинсам и растрепавшимся волосам. — Хотя о чем это я…

— Деньги есть! — Она потрясла в воздухе пакетом. — Я заплачу. Пожалуйста…

Он еще более мрачно свел брови, несколько мгновений поразмышлял и наконец обронил:

— Залазь…

Уже выезжая за ворота, она решилась обернуться и прильнула к стеклу. Увиденное ее порадовало. Подталкиваемый сзади заботливой рукой мамочки, вислоухий паренек вяло брел к ее «Фольксвагену». Если ее бегство и было замечено, то на ходе их операции никак не отразилось.

Итак, она начала партию. Первый ход сделан. Второй, как она надеялась, тоже будет за ней, а там — время покажет. И если в этом хитросплетении задуманных ею комбинаций ей не суждено будет выжить, парочку татарских выродков она успеет прихватить с собой…

Эта сука!!! Эта мелкая сука опять утерла ему нос!!!

Такой яростью Серафим был охвачен лишь дважды в своей жизни. Первый раз, когда его подельник по второй судимости исчез в неизвестном направлении с общаковой кассой. А второй, когда его баба, единственная, к кому он был привязан в своей жизни, нанесла ему четыре ножевых ранения в область паха. Причиной, как она впоследствии объяснила на суде, послужила тривиальная ревность. И метила она, конечно же, в средоточие мужской гордости. Но в последний момент рука ее дрогнула, и она лишь перечеркнула ему крест-накрест живот ниже пупка. Такого вероломства Серафим ей не простил. Но то была старая и почти стершаяся из памяти история. Страсти по ней давно улеглись в его душе. А вот то, что происходило сейчас, не могло оставить его равнодушным.

Пусть первый раз присутствовал эффект неожиданности. Пусть эта девка своей вызывающей наглостью смогла обмануть его природное чутье (не просто же так он подошел к ней тогда на остановке). Да и, заглянув в ее глаза, в чем он с большой неохотой признавался самому себе, почувствовал неожиданное волнение. Мелькнула даже шальная мыслишка о том, что с такой девчонкой неплохо было бы встретить старость. Сейчас-то все обстояло по-другому.