лесном ручье и домик с красной крышей, ручная, беззащитная Европа. Таня, улыбаясь, кивнула каждому и поцеловала Батона.

Юрий впервые встречал Новый Год без родителей и впервые с такими молодыми людьми. Он рассказал несколько историй, которые Таня уже слышала. В полпервого Таня сказала, что хотела бы лечь спать.

«Ходили?», – спросил Костя сразу, как они прикрыли за собой дверь кухни.

«Ходил. Вы оказались правы. А какой он преподаватель?»

«Потрясающий», – сказал Костя, помолчав.

Юрий отвез Костю в его Свиблово, оставив Тане записку на случай, если она проснется и поймет, что одна.

Ночь повернулась на утро и уже просвечивала. Трасса была пуста. Юрий чувствовал себя так же, как чувствовал, когда приподнимаясь над Таней, видел словно бы не разбуженное, словно бы пустое лицо. Время остановилось и обновляет ее. Было так свободно, точно у него нет тела, и казалось, никогда ничего не наступит, всегда будет легкость и ночной бег.

Записку не тронули. Юрий лег на диване и, дождавшись в ноги Батона, под фейерверк уснул.

Он проснулся сразу в какое-то начало: что-то спорхнуло с его груди на пол, пришлось оттолкнуть сон и привстать. Юрий поднял собственную записку. В его «поехал отвозить Костю скоро буду» с обратной стороны вдавалось «Ушла за подарком папе. Буду к двенадцати. Не волнуйся». Кровать была застелена; подле, сторожа опрятную пустоту, сидя дремал Батон. Часы показывали начало двенадцатого.

Юрий вскочил, и голова закружилась. Он собирал равновесие, пока издали сначала позванивали, потом потрескивали в замке ключи, но Юрий уже знал, что это не Таня. Батон наморщил лоб, гавкнул и потрусил в прихожую. Мужской голос бросил «здорово!», и послышались звуки, передразнивающие бульдожье хрюканье. Юрий не спеша оделся, прошел в ванную и ополоснул лицо.

Мужчина разувался, стоя на одной ноге. Под пробной сединой, как под наледью, сохранился Танин оттенок.

«Здравствуйте»

«Здравствуйте», – и глаза были ее, но сейчас, поднятые на Юрия, казались больше и яснее.

«Таня скоро придет, – Юрий чуть было не продолжил: «Покупает вам подарок», но догадался, что может испортить сюрприз, – Хотите кофе?»

«Не откажусь», – пробормотал Танин отец, сражаясь с похожим на обувь космонавта дутым сапогом; Юрий такие ненавидел.

Он поставил кипятиться воду. В холодильнике осталась сырная нарезка, одно пирожное, но ему не хотелось ни завтракать, ни угощать. Он вспомнил, что обещал родителям приехать; значит сесть в машину надо не позже часа.

«Таня в магазине?» – Танин отец вошел на кухню, вытирая руки полотенцем.

…Придя с работы, отец немедленно начинал что-то рассказывать и часто, дабы не терять ни капли времени и куража, выходил из ванной с полотенцем в руках, которое вешал – к маминым стенаниям – где-нибудь на стул.

«Вероятно. Кажется, она готовит вам сюрприз. Мне толком ничего не сказала. Ехали «Красной стрелой»?»

«Ага. С утра зашел на еще одну квартиру, проверить, как там и что… Я в поезде прекрасно сплю, а вот эти стаканы с чаем или, там, кофе – идиосинкразия… – он перекинул полотенце через спинку стула и протянул руку, – Олег Александрович»

«Рад знакомству. Юрий Павлович»

Рука тронулась назад, и Юрий не сдержал улыбки.

«А Ва… Вадим…?»

«Вадим Давидович здесь никогда не бывал и вообще не при чем», – сказал Юрий с нажимом, но добродушно.

Он поставил на стол кружку с кофе. Он чувствовал себя неуклюжим из-за того, что не подыгрывает, но боялся рассмеяться, начав.

«Вы извините меня, если мы продолжим разговор после того, как я погуляю с собакой?»

«Нет, нет, стойте, – Танин отец вышел из роли главы семейства и опустился на стул, – Вы… тут живете на постоянной основе?»

«Почти»

После такой короткой реплики, как после ненароком поставленной точки, необходимо было новое начало. Наверное, Таниному отцу хотелось думать, что он думает, но для этого он был слишком растерян. Юрий безропотно подыграл молчанием.

Наконец, Танин отец тихо вздохнул, чуть подтянулся, взглянул на давно уже не дымящийся кофе, затем на Юрия и спросил:

«А вы?»

«Дождусь Таню»

«Тогда я тоже, – он властно отодвинул кружку, – Она ведь скоро придет»

Кому как не отцу – пусть и живущему за сотни километров – знать, что дочь придет скоро, где бы она ни была. «Смешно», – подумал Юрий, чувствуя за собой какое-то стыдное преимущество.

«Разумеется. И поэтому, Олег Александрович, я постараюсь быть краток. Речь пойдет о Тане. Вы готовы?»

«Ну», – бросил Танин отец с небрежной угрозой и слегка втянул голову в плечи.

«Таня больна»

Юрий не собирался делать паузу, но почему-то ему захотелось дослушать отголосок, домучиться и домучить.

«Ей нужна медицинская помощь. Поверьте, я знаю, о чем говорю: я наблюдал клиническую депрессию…»

«Да нет! – Танин отец махнул рукой, – С ней эта петрушка каждые полгода!»

«Поверьте, что теперь все гораздо серьезнее. Я не имею права, а вы – отец… Тане необходимо лечиться»

«Нет. Нет, – Танин отец замотал головой, – Это абсурд. Вы не понимаете, что говорите»

«Спросите у Кости»

«Нет. Это абсурд. У нас в семье… Вы ей вообще кто? Ну да, да, Таня совершеннолетняя, я все понимаю и никаких, Боже упаси, с моей стороны, так сказать, четко сформулированных претензий. Хотя чисто по-мужски, между нами, это, конечно, положа руку на сердце… Ну да Бог с ним, то есть, с вами! Я уже не правомочен… Но вы же ее совершенно подмяли! Мне теперь это ясно! Вы ее зомбируете! Этот Вадим, преподаватель, имел, конечно, на нее какое-то прямо дьявольское влияние, Танюша при каждом слове на него ссылалась, но он-то хотя бы личность, а вы…! Да, личность, и нечего, пожалуйста, улыбаться! А вы-то кто вообще?! Откуда вы взялись в жизни моей дочери?! Я вас серьезно спрашиваю…!»

«Успокойтесь», – сказал Юрий.

Ему был симпатичен этот испуганный человек с Таниными глазами и Таниным носом.

«Успокойтесь, – повторил он, – Батона разволновали»

Батон и впрямь лаял на протяжении всей тирады. Юрий прежде не слышал его лая и даже считал пса неспособным подавать голос, потому что здесь, во всяком случае, при Юрии, никогда не кричали. А те Танины крики, наверное, не обладали достаточным резонансом.

«Я вас очень прошу, – Танин отец положил руку под самое горло, как бы собственной усталостью умиряя ненужный ему, но непреложный, всем отцам завещанный гнев, – Я вас очень прошу… Уйдите до Таниного прихода. А? Ради нее. Здесь такое начнется, если еще она…! Я вас по-человечески прошу. Танька тоже, в конце концов, имеет право с отцом пообщаться наедине!»

«Вы правы, – сказал Юрий, – Только покормлю собаку»

Танин отец отвернулся, развернув под собою стул, как взрослый, который показывает