— Побудь здесь и не дергайся, — проговорил я и выпустил Валю из объятий. Она тут же рухнула на колени. Потом села, по-женски, обреченно поджала ноги. Закрыла лицо руками.

— Огонь не открывать, — поднял я глаза на солдат, стоявших на стене, — ни по женщине, ни по одержимости. Это только навредит. Я разберусь сам.

Я сказал это таким командным тоном, что солдаты даже послушались. Унетра озадаченно переглянулись, опустили пылающие заготовленными чарами руки. Офицер посмотрел на меня ошалелыми глазами.

Итак, что мы имеем. Ифрит божественного, заключенный в тело человека. Девушку-жертву, которая стала сосудом для духа. И загадочного ифритора, достаточно умелого, чтобы работать с ифритом такой силы.

Девушка, как две капли похожая на Валю, видимо, ее сестра-близнец. Аля? Алевтина, что ли? Валентина и Алевтина. Понятно. Нужно расспросить о ней Валю, когда все кончится. Но я уже начинаю, кое-что понимать. По всей видимости, ее сестра исчезла в полях. И девушка рвалась туда, чтобы постараться найти ее, или хотя бы убедиться в ее смерти. А почему она? Почему Аля?

Тут все просто. Идеальное тело. Девушка хорошо сложена, сильная генетика, красивая внешность. Отличное вместилище для ифрита. Ведь чем лучше и качественнее предмет, из которого творишь ифритную вещь, тем сильнее она получается. А ифритры божественного лучше всего проявляют себя… находясь в человеческом теле. Чем лучше тело, тем сильнее вещь...

Вспоминаются мои ореолы из прошлой жизни. Ореол — не что иное, как устройство сдерживающее и фокусирующее силу ифрита. И да. Их ядрами были люди с заключенными внутри духами. Я помню их имена: Тео, Стефан, Антея. Они были героями и принесли себя в жертву, чтобы победить Пожирателя. Кто же мог подумать, что их император погубит все по своей глупости?

Теперь новый ифрит божественного, передо мной. Сознание девушки не управляет ее телом. Оно спит где-то глубоко внутри, вместе с памятью. Лишь основные двигательные и мыслительные функции работают.

Вытяжатель, ифрит, скорее всего, самостоятельно переродил в очаг. Все это нужно, чтобы он мог направлять и высвобождать собственную магическую силу так, как ему надо. А действует ифрит, как обычная ифритная вещь. По указке ифритора, который ее создал и укротил. И освободить девушку не выйдет, пока он жив.

Этот ифрит невероятно силен и может иметь способности, простирающиеся далеко за грань возможностей большинства людей. Но не моих. Потому что я Ифритор. У меня есть воля. У ифрита — нет. И я использую ее, чтобы направить ментальный удар в эфирное тело ифрита. Так, он замешкается, будет сбит с толку. И я смогу докончить то, что начал, одним ударом антимагического хлыста, который хранится у меня в пространственном кармане.

Вот только для этого, мне нужно время, сосредоточиться. И еще понадобится немного удачи. Если кто-то решит вмешаться, прервёт ритуал, все может кончиться провалом.

— Кто твой хозяин? — проговорил я, пытаясь тянуть время, а сам же, погнал в мыслях ифриторскую литанию вызова сильных эмоций: “мои эмоции — клинок, память — ножны. Я извлекаю меч из ножен, когда посчитаю нужным.”

Эмоции нахлынули быстро. Они родились из воспоминаний, старых и свежих. Вот гнев и жажда выжить на грязных улицах Латрума. Вот неприязнь, а потом и уважение к первому учителю ифриторики. Ужас от рождения Пожирателя. Много боли, от каждой смерти и перерождения. Счастье, вызванное освобождением Авроры. Радость, отражающаяся в Катиных глазах. Нежность и что-то теплое, связанное с Ниной. Жаркая страсть, что дарит Саша. Все это смешалось со многими другими эмоциями из многих других жизней.

Внешне совершенно спокойный, я украдкой выдохнул, стиснул зубы и сжал кулаки. Взглянул на девушку исподлобья.

— Богам не нужны хозяева, — надменно вскинула подбородок она.

— Богов не существует. Оттого и не нужны. А ты — не бог. Лишь чья-то ифритная вещь. Я хочу знать чья.

— Тогда, — девушка мягко зашлепала босыми ногами по металлу, подошла к самому краю вагона-одержимости и мягко спрыгнула, — пойдешь со мной. И встретишься с тем, кого так хочешь видеть.

— Я не хочу видеть, — усмехнулся я, — я хочу знать. И не играю по чужим правилам.

— А я тебя не спрашиваю, Ифритор, — внезапно она вскинула руку, магическое сияние охватило мое тело. Я понял, что не в силах пошевелиться. Проклятье… Я знаю, что она сделает сейчас!

Частью своей воли, я приказал ифриту в броне впитать в себя ее магию. Он подчинился. Свечение потускнело. Магия полилась в резервуар ифрита, и он начал заполняться так быстро, что через мгновение ее стало некуда девать.

Зараза… Сильна-то девочка. Ну а что еще ожидать от ифрита божественного? Я вышел из ситуации. Вскинул руки в стороны, направил ладони в землю. И приказал ифриту выпустить магию.

Из пальцев, в грунт ударили красные лучи. Глухо выбили шматки земли. Почва задымилась, растрескалась подо мной.

Ифрит изменилась в лице. Она недовольно скривила губки, нахмурилась.

— Кукле никогда не управиться с кукловодом, — ухмыльнулся я.

Сам же силой воли сдержал все рвущиеся наружу эмоции. Я напрягся, на лбу выступила испарина. Почувствовал, как от напряжения задрожали руки. Сильнее сжал зубы.

Сосредоточившись на чувствах, что испытывал, я силой мысли стал придавать им форму. Лепить ментальное копье, которым должен буду сразить ифрита. Выбить почву из-под ее ног. Тогда завершу дело силой.

— Так или иначе, я заберу тебя, — уже напряженнее проговорила ифрит. Сжала пальцы в кулак.

Я почувствовал именно то, чего ожидал. Это была телепортационная магия. Вспыхнуло. Заклинание должно было переместить меня, но тут же поглотилось броней. Лучи из моих рук ударили с новой силой, да так, что я пошатнулся, но удержал равновесие. Огромное количество магии уходило в землю. Прожигало ее вглубь.

— Что, орудие, — обратился я к ней, улыбнулся, — что-то не так? — На лице девушки вспыхнула злость. Она оскалилась, показала белые зубки.

В это самое мгновение я стал действовать. Всмотрелся в ее ифрит, применил ифритное усмирение. Коснулся ее эмоций и на секунду, впустил их в себя. Эмоции ударили столь сильно, что ноги чуть было не подогнулись. Я устоял, даже скривился от напряжения. Чудовищное уныние коснулось души. Эту эмоцию излучал ифрит. Уныние давало абсолютную ясность. Понимание того, что весь мир сгорит в огне войны, чтобы ты не сделал, этого не остановить.

И я взял это чувство, направил. Использовал, как мостик между нами, как ствол орудия, по которому пойдет