– А другие переселенцы? – спросила Сашка.

– Дварфы живут припеваючи в своем подземном городе. Им нет дела до того, солнце какого мира освещает их горы – лишь бы люди не вторгались в их золоторудные шахты да козы приносили хороший приплод.

– Но почему новый мир получился совсем не таким, каким вы его задумали?

– Я и сам долгие годы размышлял над этим. Представь, что перед тобой книга в роскошном переплете. Ты прочел ее почти до конца, развязка уже ясна, но у тебя нет сил перевернуть последнюю страницу – так трагичен финал. И тогда, отрицая неизбежное, ты решаешь вырвать последние страницы. Потом перечитываешь книгу и осознаешь, что завязка трагического сюжета кроется еще раньше, и, заранее зная, как сложатся судьбы полюбившихся героев, начинаешь во всем видеть темные знаки и грозные предзнаменования. И так книга теряет все новые страницы, тает на глазах. Так произошло и с миром. Изначальный мир был огромен, безграничен. Отматывая время назад и закручивая его в петли, Ладмир невольно сжимал и пространство – виток за витком.

– Получается, Запредельный мир совсем невелик… А далеко до Грозовых гор? – спросила Сашка.

– Дня два пути, – поразмыслив, ответил Свандолин. – Только я бы не советовал туда идти. Странное, гиблое место.

Друзья молча переглянулись.

– Именно туда мы и направляемся, – призналась Сашка.

– Это безумие, но я не вправе вас удерживать, – покачал головой Свандолин. – А за девушку не беспокойтесь, она под надежным присмотром и поправится через некоторое время. Если вы хотите навестить ее, Араун проводит вас.

Грэй благодарно улыбнулся и в два глотка допил остывший чай.

– Скажите, а вам доводилось встречать единорога? – словно невзначай спросила напоследок Сашка, когда все уже поднялись, чтобы распрощаться.

– Единорога? – Свандолин смерил ее долгим изучающим взглядом, обдумывая ответ. – Нет, их уже давно не видно в наших краях. Я слышал, дварфы, – тут на лицо Свандолина набежала легкая тень, – хвастали, что несколько зим назад видели раненого единорога в горах – но правда это или нет, судить не берусь.

– Спасибо, – вздохнула Сашка.

Вновь оказавшись на ярком солнце, она зажмурилась. День обещал быть жарким. Сашка заметила, что поблизости от шатра Свандолина собралось около полусотни альвов, среди которых явно преобладали девушки. Они старательно делали вид, что заняты привычными повседневными делами и оказались здесь случайно, но сами то и дело украдкой разглядывали Сашку и перешептывались.

– А где Эвейн? – спросил Арауна Грэй, с трудом скрывая волнение.

Альвин молча пригласил их следовать за собой и привел к вместительному шатру, из которого вышла одетая в белоснежные одежды светловолосая альвинка.

– Не утомляйте ее разговорами, она еще очень слаба, – сказала она, бросив быстрый взгляд на незнакомцев, и посторонилась, пропуская их внутрь шатра.

Эвейн лежала на высоком ложе, укрытая легчайшим покрывалом из белоснежного пуха. Она по-прежнему была бледна, но при виде друзей на ее бескровных губах мелькнула слабая улыбка. Грэй осторожно взял восковую руку. От волнения он не мог подобрать слова – просто безотрывно смотрел ей в глаза.

– Слушай, давай на воздух выйдем, – сказала Сашка, толкнув Тобиаса в бок.

– Зачем это? – хмуро буркнул он, не сводя глаз с Эвейн.

– Ну так, обсудить надо кое-что.

Видя, что приятель не двигается с места, Сашка потянула его за рукав.

На выходе из шатра они столкнулись с тем охотником, который вчера умчал Эвейн на своем коне. Заметив их, он удивленно вскинул брови и чуть склонил голову в знак приветствия.

– А этот-то что тут забыл? – недоуменно спросил Тобиас. – Ну, что ты хотела сказать?

– Что иногда стоит оставить людей наедине, – улыбнулась Сашка.

– Ты это о чем? – По мере того как до Тобиаса доходил смысл сказанного, лицо его все более мрачнело. – Забиваешь себе голову разной ерундой, – бросил он.

Сашка со скучающим видом уселась в траву и стала рассматривать божью коровку, которая с деловитым видом ползла по стеблю ромашки. Краем глаза она заметила, что одна из альвинок, явно робея, направилась к ней.

– Как твое имя?

– Александра.

– А я – Эсмерильд, – сказала альвинка. – А сколько тебе лет?

– Двенадцать, – ответила Сашка.

– Двенадцать? Всего только двенадцать лет? – восхищенно произнесла Эсмерильд. – Позволь мне?.. – она потянулась к непослушным кудрям Сашки и пропустила прядку между пальцев. – Подумать только: двенадцать лет, а ты уже сама ходишь и так разумно говоришь.

Сашка готова была взорваться от возмущения: она не позволяла так сюсюкать с ней, даже когда была в пятилетнем возрасте! Но, заметив неизбывную грусть в огромных серых глазах Эсмерильд, прикусила язык.

– Приляг, я спою тебе одну красивую песню, – ласково пригласила ее Эсмерильд.

Не в силах противиться умоляющему взгляду, Сашка легла, положив голову ей на колени. Альвинка стала тихо напевать, и песнь ее была полна нежности и светлой грусти. Сашка прикрыла глаза и вспомнила, как в детстве, когда у нее поднималась температура, мама присаживалась на край кровати, подтыкала одеяло, опускала ей на пылающий лоб прохладную ладонь и что-то тихо напевала.

Песня стихла, и, открыв глаза, Сашка увидела, что альвинка пытливо вглядывается в ее лицо.

– Оставайся с нами, – вдруг попросила она. – Зачем тебе пускаться в долгий и опасный путь? Здесь ты можешь обрести и дом, и друзей, и семью – любая из нас с радостью удочерит тебя, окружит материнской заботой и лаской. Мы расскажем тебе обо всех тайнах земли, воздуха и воды, ты научишься подчинять себе дождь и ветер, слышать дивные песни деревьев и трав.

– Эсмерильд, – тихо проговорила Сашка. – Я знаю о вашем горе. Но я… не могу остаться. Моя мать больна, она умирает. И только я могу спасти ее.

Альвинка ласково провела ладонью по ее лицу, смахивая непрошеную слезинку, и улыбнулась.

Из шатра вышли Грэй и охотник и, не глядя друг на друга, разошлись в разные стороны. Грэй, мрачный, словно туча, с плотно сжатыми губами, приветственно кивнул Арауну.

– А как найти дварфов? – спросила Сашка у аль-вина.

– Зачем тебе понадобились эти подземные карлики? – изумился Араун, невольно скорчив брезгливую гримасу.

– Свандолин сказал, что они – последние, кто видел живого единорога. Я хотела бы расспросить их, – пояснила Сашка.

– Дварфы – великие мастера приврать с три горы, особенно если в кружке плещется хмельная брага, – хмыкнул Араун. – Отсюда примерно три дня пути – все время на север. Вы выйдете к подножию Грозовых гор и войдете в ущелье Молчания – тучи там ходят так низко, что от малейшего звука может пролиться дождь. Пройдя ущелье, следует подняться на перевал Пяти Старейшин – а там уже вы легко отыщете лачуги дварфов. По омерзительному запаху.