– Это почему?

– Дурак, что ли? За просто так не соглашайся. За проценты. Не меньше десяти, имей в виду… – Сандра подошла к Стасу, провела ладонью по его лицу. – Это со мной у тебя личные отношения, а с ними – деловые. Так что – не глупи.

Стас отмахнулся.

– Это получается коррупция, – сказал он. – Коррупция. За это могут посадить…

– Ну да, как только вернется прежняя жизнь, начнут бегать «суперсобаки» и из Москвы пришлют нового консула. Я же тебе говорила…

– Я помню, – сказал Стас. – Я подумаю. А ты пока иди отсюда, дай в себя прийти.

Сандра вышла.

Стас пошел в ванную – вода, как ни странно, все еще потихоньку вытекала из душа несмотря на поздний час.

– Это – хороший знак, – сказал Стас, становясь под прохладные струйки. – Это – очень хороший знак.

Нужно было смыть с себя пот. Нужно было как-то избавиться от вони, прилипшей к Стасу в трущобах. Нужно было сорвать с себя клочья страха, приставшие к телу там, в темноте подъезда.

Стас ожесточенно тер тело тряпкой, чуть не разодрал кожу ногтями до крови, но ощущение чистоты все не приходило.

Ужас остался в нем. Не удалось там, на лестнице, выплеснуть его полностью. Сердце взялось коркой. Гортань. Мозг – словно саднящими струпьями покрыт обрывками воспоминаний.

Кровь на ступеньках… женщина, полосующая себе лицо ногтями… крики людей… запах смерти… липкое прикосновение страха…

Стас выключил воду, не вытираясь, вышел из ванной.

Сейчас было бы неплохо надраться до свинского состояния. Завтра проснуться к полудню и снова надраться. И еще раз. Девок зазвать в номер, наплевать на угрозы Сандры и зазвать ее девок…

Стас подошел к окну – тело Мальчика раскачивалось на веревке под информационным экраном. На экране что-то вещал корреспондент на фоне горящего дома, а под экраном ветер раскачивал мертвое тело придурка-пушера, отчего-то решившего гадить в месте своего обитания.

Люди проходили мимо повешенного, кто-то останавливался, рассматривая, кто-то ускорял шаги… Стас лег на кровать, не расстилая постели.

Стены вокруг него качнулись, потолок стремительно улетел куда-то вверх, Стас, закрывая глаза, подумал, что сейчас вырубится и будет спать долго-долго…

Но вместо сна ему сегодня подсунули какую-то дрянь. Пушер, каждую ночь втюхивающий ему сонную наркоту, тоже сошел с ума и вместо забытья или хотя бы кошмара всучил ему пустышку.

Свистел ветер, врываясь в номер, на улице гремела музыка, разговаривали люди, под потолком гудела муха…

«…тебе – удачи… она тебе понадобится… вот прямо сейчас и понадобится…»

Голос Шрайера прозвучал так явственно, что Стас вздрогнул и сел на постели. Сердце колотилось, как там, в заполненной смрадом и темнотой комнате на восьмом этаже.

– Зачем? – спросил Стас у Шрайера и только потом сообразил, что не у Шрайера спрашивает, а у того, кто им притворялся. Ведь настоящий Шрайер в это время уже лежал в морге Службы Безопасности.

Получалось, что спрашивать было нужно не «Зачем?», а «Кто ты?».

Кто натянул на себя личину безопасника с одной только целью – заманить Стаса в трущобы и бросить там на верную смерть?

Или все-таки не на верную? Он ведь пистолет оставил и мобиль. Не забрал, не уехал, просто исчез, оставив транспорт и оружие.

Стас встал с постели и прошелся по комнате, пытаясь успокоиться. Кто-то играл с ним. Зачем кому-то мог понадобиться бывший оперативник ОКР? Два года был не нужен, и вдруг…

Вдруг…

Сначала проснулся Максимка и потребовал от Стаса выполнения обязанностей консула. Нелепое требование. Нелепое, что бы там ни говорил этот черномазый. Что бы он там ни плел про будущее города. Совпало его требование с мистическим раздвоением Шрайера. Совпало?

Или Максимка врет?

Зачем-то все это придумал… Завтра с утра нужно потребовать, чтобы предъявили тело Шрайера, убедиться… В чем убедиться? В том, что тело сейчас действительно лежит в холодильнике? Так оно и вправду сейчас там может лежать. Шрайера могли грохнуть уже после того, как он, выполнив приказ Максимки припугнуть Стаса, вернулся с докладом в офис СБ. Сам Максимка мог ему шею свернуть.

Мог, вот только зачем?

Ничего эта глыба черного мяса не выигрывала и не получала от убийства беза. Во всяком случае, Стас ничего такого придумать не мог. На него даже и не попытались повесить это убийство. Свидетели? Те самые патрульные? Чушь, им бы приказали, и они не вспомнили бы никакого Шрайера и никакого Стаса. Записи камер наблюдения? Вот, пожалуйста, ничего такого. Если бы они захотели, то смогли бы сварганить видеозапись того, как Стас своими руками лишает Шрайера жизни…

Но ничего подобного не произошло.

И Максимка, как показалось Стасу, был почти напуган произошедшим. Или оказался очень неплохим актером…

Значит, Шрайера действительно подменили.

Стас не мог понять ни того, как это могло быть сделано, ни того – зачем.

– Чушь. Бред. Бред. Чушь.

Стас заставил себя замолчать.

Ничего тут придумать не получится. Бежать – некуда. Попытаться спрятаться? Даже и не смешно. Условия Максимка еще утром изложил четкие и недвусмысленные. Если Стас их не выполнит – будет плохо. Если выполнит… Если Стас их выполнит, то вовсе не факт, что и Максимка сдержит свое обещание. Но других вариантов все равно нет.

Есть кем-то построенный коридор, по которому предстоит бежать. И ничего от самого Стаса уже не зависит. Ни вправо, ни влево, только вперед, между заботливо установленными стеночками.

Самое странное, что именно эта мысль внезапно его успокоила. Если ничего от него не зависит, то какого лешего дергаться? Смысл сучить ножками, потеть и мучить себя предположениями и догадками?

Дыхание успокоилось, сердце перестало колотиться.

Вот так, похвалил его Стас. Четко, спокойно, без спешки. Стук-стук. Стук-стук.

Он лег на кровать.

Укрылся покрывалом и закрыл глаза.

Тук-тук. Тук-тук. Тук-тук…

И вот тут начали болеть пальцы на правой руке. Суставы, выбитые об челюсть Марата. И с каждой минутой они болели все сильнее и сильнее.

Стас сжал их левой рукой и застонал.

Он так и не уснул до самого утра.

Взошло солнце. Стас посмотрел на распухшие суставы и выругался. Все у него не так. Даже кому-то морду толком разбить уже не может…

Кто-то когда-то сказал совершенно правильно – никогда не бей человека рукой, если есть возможность ударить чем-нибудь другим…

Как обычно бывает в таких случаях, с восходом солнца боль уменьшилась. И как обычно бывает, едва Стас подумал, что неплохо было бы лечь и поспать, в дверь постучали.