Компания Affectiva начала свою деятельность в 2009 г. с тестирования рекламы, и, как я уже упоминала, сегодня мы обслуживаем четверть компаний из списка Fortune Global 500, помогая им понять, какой эмоциональный отклик вызывает у потребителей их реклама. До появления наших технологий единственным способом понять, достигнут ли желаемый эффект, были опросы. Тем, кто посмотрел рекламу, предлагали ответить, понравилась ли она, была ли смешной, вызвала ли желание купить продукт. Собранные таким способом данные нельзя считать достоверными.

Наша технология с согласия зрителей анализирует выражения их лиц во время просмотра рекламы. Постепенно накапливается массив данных, который позволяет сделать объективный вывод о том, какую именно эмоциональную реакцию вызывает конкретная реклама. Эти данные можно сопоставить, например, с желанием совершить покупку, сведениями о продажах и виральностью.

Наш продукт может отслеживать все ключевые показатели эффективности и связывать эмоциональный отклик с фактическим поведением потребителей. Им пользуются в 87 странах, от США до Китая и Индии. Он дает довольно надежные результаты и позволяет собирать данные со всего мира. Я бы сказала, что таких данных нет даже у компаний Facebook и Google. Ведь мы рассматриваем не фотографии в профилях, а живую реакцию.

М. Ф.: Вы анализируете в основном выражение лица или учитываете и другие вещи, например голос?

Р. К.: Года полтора назад мы решили рассмотреть не только мимику, но и другие факторы, позволяющие судить о реакции.

Известно, что при считывании состояния собеседника примерно 55 % данных человек берет от выражения его лица и жестов, около 38 % – от тона его голоса, скорости и энергичности речи и только 7 % извлекается из значения использованных слов!

Получается, что анализ тональности текстов путем выявления эмоционально окрашенной лексики задействует всего 7 % передаваемой в процессе общения информации. Мне нравится думать, что мы пытаемся охватить остальные 93 %, приходящиеся на невербальное общение.

Я создала группу, которая рассматривает просодические паралингвистические особенности общения, к которым относятся тон голоса и речевые события, такие как употребление междометий или смех. Мы используем так называемый мультимодальный подход.

М. Ф.: Зависят ли индикаторы эмоций, которые вы рассматриваете, от языка и культуры?

Р. К.: Такие базовые вещи, как выражение лица или даже тон голоса, универсальны. Улыбка везде остается улыбкой. Но существуют и дополнительные культурные нормы выражения эмоций. Люди могут усиливать выражение реакции, ослаблять или маскировать. Например, жители Азии менее склонны к проявлению негативных эмоций. Поэтому там можно говорить о такой вещи, как социальная улыбка, которая является просто проявлением вежливости, а не выражением радости.

Мы собрали уже такой большой массив универсальных данных, что смогли построить модели региональных норм и даже норм для отдельных стран, например для Китая. Именно это позволяет успешно проводить мониторинг эмоциональных состояний по всему миру.

М. Ф.: Тогда можно предположить, что вы работаете и над приложениями, направленными на увеличение безопасности, которые, к примеру, следят за степенью концентрации водителей и операторов опасного оборудования?

Р. К.: Да, с прошлого года автомобильная промышленность проявляет к нам интерес. Это здорово, потому что не только открывает перед компанией Affectiva большие рыночные возможности, но и позволяет поработать над двумя интересными проблемами.

Сейчас уже появились полуавтономные транспортные средства, такие как Tesla, но проблема безопасности по-прежнему стоит очень остро. Программное обеспечение от Affectiva позволяет проверять такие вещи, как сонливость, рассеянное внимание, усталость и даже опьянение. В последнем случае водитель получает предупреждение или программа вмешивается в процесс управления. Вмешательство может принимать разные формы, от смены музыки до струйки холодного воздуха, от затягивания ремня безопасности до высказывания: «В настоящий момент я могу обеспечить более безопасное вождение и поэтому беру на себя контроль».

Вторая задача, над которой мы работаем, связана с обслуживанием пассажиров. Ведь в условиях широкого применения полностью автономных транспортных средств важно, чтобы автомобиль мог сам определять состояние пассажиров: их количество, какие отношения их связывают, беседуют ли они друг с другом, есть ли в машине ребенок. Зная все эти вещи, он сможет персонализировать пользовательский опыт.

Автоматика способна рекомендовать маршрут или какие-то продукты. Фактически автомобильные компании, особенно высшего класса, такие как BMW или Porsche, получают новую бизнес-модель. До сих пор речь шла только об опыте вождения. Современный транспорт – очень перспективный рынок, и мы прикладываем все усилия для создания новых решений, которые потребуются в этой отрасли.

М. Ф.: Могут ли ваши технологии помочь в таких областях, как психологическое консультирование?

Р. К.: Я считаю, что у наших технологий больше перспективы в сфере здравоохранения. Например, известно, что существуют лицевые и голосовые биомаркеры депрессии и признаки, по которым можно предсказать суицидальные намерения. Если учесть, сколько времени люди проводят перед различными устройствами, понятно, что мы можем собрать объективные данные.

В настоящее время диагностика сводится к тому, что человека просят оценить по шкале от 1 до 10, насколько он подавлен. Мы же даем возможность построить базовую модель для оценки психического здоровья. Если состояние человека начнет отклоняться от базовых показателей, система может подать сигнал самому человеку, членам его семьи или даже медицинскому работнику.

Эти метрики применимы и для анализа эффективности различных методов лечения. Например, человек пробует методы когнитивно-поведенческой терапии или начинает принимать препараты, а система количественно определяет эффективность применяемого лечения.

М. Ф.: Насколько этичными вы считаете свои разработки? Представьте, что ваша система используется во время переговоров для тайного наблюдения за оппонентами. Получаемая при этом информация создает несправедливое преимущество.

Р. К.: Вопрос о границах мы с Розалинд и нашим первым сотрудником обсуждали перед началом тестирования. Эмоции – это личные данные, поэтому мы договорились, что действовать можно только в тех случаях, когда люди прямо соглашаются ими поделиться.

В 2011 г. мы столкнулись с недостатком средств, и можно было получить финансирование от охранного агентства, которое имело венчурное подразделение. Они хотели использовать наши технологии для наблюдения и обеспечения безопасности. По большей части люди осведомлены, что в аэропортах за ними следят, но все равно мы отклонили это предложение, так как чувствовали, что оно противоречит нашему основополагающему принципу.

Один и тот же инструмент может как принести пользу, так и создать эффект присутствия Большого Брата. Но если бы сотрудники какой-то фирмы согласились на установку наблюдения, работодатель смог бы оценить уровень комфорта на рабочем месте.