Гретхен задумалась, правда ли это. Может, Эйса только забавы ради пытается выкрасть то, что по праву принадлежит ей? Когда он был младше, то и дело что‐нибудь у неё утаскивал: то шнурок, то красный лак для ногтей, то музыкальную шкатулку, которая когда‐то принадлежала её маме. Если что‐то вдруг пропадало, Эйса всегда оказывался в этом замешан. Причём вернуть Гретхен смогла только шкатулку, и то лишь потому, что нажаловалась Ба.

– Я пешком домой пойду, – заявила Гретхен и кинулась к тротуару, но Эйса в два счета её нагнал.

– Сперва карман выверни.

Гретхен ускорила шаг, но Эйса схватил её за плечо и так резко развернул к себе, что она потеряла равновесие и упала. В правой лодыжке вспыхнула боль, и Гретхен вскрикнула. Эйса ругнулся.

– Боже, Грет, прости. Прости меня.

Эйса никогда не извинялся, если мэр Уиппл или Ба не заставляли его это сделать. И даже тогда вид у него был совершенно невиноватый. Сейчас же всё было иначе. Улыбка пропала с его губ. Взгляд стал встревоженным, щёки покраснели: казалось, ему и впрямь очень жаль, что всё так получилось. Похожее выражение лица было у него пару недель назад, когда он захлопнул дверь перед носом у Гретхен. Отчего‐то оно только сильнее злило девочку.

– Ненавижу тебя, – процедила она, накрыв рукой больную лодыжку.

– Давай помогу, – сказал Эйса и протянул ей руку.

– Зачем ты это сделал? Ненавижу тебя! Ненавижу!

– Самостоятельно идти ты не сможешь.

И всё же Гретхен попыталась. Она упёрла ногу в растрескавшийся бетон и с силой оттолкнулась от него руками. Боль вновь прожгла лодыжку и ещё не до конца заживший локоть. Но она не расплакалась. Не закричала. А только зло посмотрела на брата.

– Нена…

– Ненавидишь меня. Ага. Понял. Однако ходить ты всё равно не можешь. – Он наклонился к ней. – Если я тебя понесу, обещаешь не кусаться?

– Не обещаю, – проворчала Гретхен, но всё же позволила брату обхватить её за спину и взять на руки.

Нёс он её без всякого труда. Гретхен отметила, какая широкая у него грудь и какие сильные руки.

– Сейчас будем садиться на мотоцикл, – предупредил безликий голос.

Гретхен не видела брата, потому что закрыла глаза. Мир мрака вокруг казался каким‐то нереальным, а время двигалось одновременно и медленно, и головокружительно быстро.

Гретхен почувствовала, как на голову ей опустилось что‐то твёрдое и очень неудобное. Шлем. Чужие пальцы застегнули пряжку у девочки под подбородком. Лента неприятно врезалась в кожу, но Гретхен промолчала. По сравнению с болью в ноге это была ерунда.

«А вдруг я сломала кость?» – подумала Гретхен, а потом поняла, что, судя по всему, сказала это вслух, потому что Эйса проговорил:

– Нет. Там в худшем случае трещинка.

А потом Гретхен обнаружила, что обнимает что‐то твёрдое и кожистое, а в следующий миг ветер с силой подул ей в лицо. Потом на ногу упало что‐то мокрое и тёплое, а затем в руках у Гретхен оказалось что‐то невыносимо холодное, и неприятный голос велел приложить этот загадочный предмет к лодыжке. А потом боль стала потихоньку проходить.

Гретхен открыла глаза. И всё вокруг прояснилось. Они были дома, в гостиной. Эйса сидел на диване, рядом с Гретхен. На лодыжке у неё лежал пакетик для сэндвичей, полный кубиков льда. Сама нога покоилась на подушечке. Гретхен увидела на правой руке у Эйсы шрам, который тянулся через всю ладонь, – эта же рука у него была перевязана в день похорон Эсси. Он заметил её взгляд и сжал ладонь в кулак.

– Так, значит, ты нашла его в лесу? – уточнил Эйса и кивнул. – Там‐то я его и потерял. Не стоит, наверное, удивляться, что он тебя отыскал.

Гретхен вдруг поняла, что с неё сняли пальто.

– Где мой уголёк?! – строго спросила она.

– Вон он.

Гретхен огляделась и увидела у камина маленького серого кота, который старательно умывался. Кот насторожённо посмотрел на девочку своими жёлтыми глазами, а потом продолжил вылизывать лапку.

– Никакой это не уголёк, – сказал Эйса. – И ты ему не хозяйка. Это я его купил.

– Врёшь, – заявила Гретхен. – С какой стати мне тебе верить?!

Эйса вновь улыбнулся своей жуткой улыбкой:

– А с такой, что купил я его у господина Смерть. Гретхен непонимающе уставилась на брата:

– То есть… ты… провёл Ритуал? Но… как?

– Начнём с того, что я первенец, – напомнил Эйса и выразительно поднял бровь.

Гретхен не нашлась, что ответить.

Эйса жестом указал на кота, который свернулся в маленький мурлыкающий клубочек на раскрытом атласе стран мира, лежащем на кофейном столике.

– Скажи, что ты видишь?

– Кота.

– Но ведь были у него и другие обличья?

– Да. В Тополином Лесу я видела лисицу. На парковке была… скорее пума. А в промежутках между этими встречами – уголёк.

– Это камень, – поправил Эйса. – Камень Желаний. Ты знала, что у Теней каждого города есть такой на продажу? И они охотно отдают его, если провести Ритуал?

Гретхен вновь посмотрела на кота, но на столике его уже не было – вместо него на подробной карте Каира лежал гладкий чёрный камень.

– Не понимаю, – призналась она. – Зачем он нужен?

– В теории он исполняет желания. Правда, немного не так, как я думал. Не как какая‐нибудь волшебная лампа. Его не нужно ни о чём просить вслух. Он улавливает заветные желания, таящиеся в самой глубине души, и исполняет их. А в остальное время ведёт себя как хочет, принимая любую форму, какая ему только вздумается.

Гретхен вновь поглядела на камень, вот только на столике его уже не было. Девочка подскочила от неожиданности, да так резко, что ногу вновь захлестнула волна боли. Гретхен поморщилась и поправила пакетик со льдом.

– Куда он делся?

– Куда захотел, туда и делся, – ответил Эйса, глядя на огонь, горевший в камине. – Камень Желаний совсем не такой, как кажется.

Гретхен задумалась над его словами.

– Эйса. Зачем ты провёл Ритуал? Что хотел попросить у камня?

Эйса не сводил чёрных глаз с огня.

– Уже не важно.

– Расскажи мне, какой он – господин Смерть? После Ритуала ты смог его увидеть, так?

Эйса поднялся с дивана:

– Я же сказал, это всё не важно.

Говорил он холодно, как и обычно, и Гретхен вдруг почувствовала, что даже рада, что он вернулся к своей прежней манере. Теперь он вновь был тем Эйсой, которого она хорошо знала, и его резкость странным образом успокаивала девочку.

Эйса направился к двери, но на пороге остановился и сказал: