— Да чем скорее, тем лучше. Про распутицу-то прав Лицик, сюдыть его через тудыть. Лучше до неё успеть где-то осесть. А к концу весны — в лес уйти.

На том и порешили. Сборы заняли не так много времени — вроде и обжились беглянки, но вещей у них было мало. Утром следующего дня их ждали открытые сани. Уложили матрасы и одеяла, чтоб не холодно было ехать, а в ноги — корзины с провиантом и нехитрую утварь. Возницей вызвался Сабар, он же и корову купил за очень хорошую цену. Провожать колдуний вышло всё село. Люди стояли у своих калиток молча, то ли с тоской глядя вслед уезжающим целительницам, то ли с облегчением. Не разобрать.

Когда всё было готово к отъезду, Марьяна Ильинична вышла на середину деревенской дороги, сняла варежки и позволила ярко-рыжему факелу запылать на ладони. Селяне ахнули, но не отпрянули. Напротив, ближе потянулись к завораживающему танцу магического огня.

— Колдовской дар может много пользы принести, если применять его разумно. Да, злые люди среди колдунов тоже есть. И вреда от них больше, чем от обычных, потому что они сильнее. Но есть и добрые колдуны. И они нужны. Целители нужны. Огневики-кузнецы нужны. Даже проклинатели нужны, чтобы при случае родное княжество от нападающих защитить. Истребляя колдунов, люди делают хуже себе. Два века назад никто и подумать не мог, что подобный мор столько жизней унесёт. Целители такого не допускали! Даже здесь — посмотрите! Пока Дукуна рядом была, никто не умер! Ни единый житель села! Задумайтесь — что важнее, реальные дела или пустые слова?

— Дак денег-то она с каждого взяла! — пробасил кто-то из толпы.

— А князь с вас денег не берёт, что ли? Берёт! А что вы за них получаете? Задумайтесь, люди! Колдуны ничего плохого вам не делают до тех пор, пока вы не пытаетесь их убить. Мы просто хотим жить. Хотим быть полезными. Жить простую жизнь — жениться, детей растить, старость встречать. Мы не виноваты в том, какими родились.

Марьяна Ильинична не знала, подействовали ли её слова на людей. Но надеялась заронить в них зерно сомнения. Суеверия сильнее логики, ложь порою сильнее правды, но это не значит, что нужно сдаваться и молчать. Левина не понимала этот мир и хотела сделать его лучше. Справедливее. Добрее.

Сев в сани, она замоталась в одеяло и поплотнее натянула капор. Заснеженная дорога ложилась под полозья неохотно — липкий весенний снег облепил и сани, и возницу, и укутанных пассажирок. Рия положила голову на плечо старухе и дремала, а та уверенно смотрела вперёд.

Левина улыбнулась. Пусть они вне княжеского закона, но по законам совести делают только хорошее.

Событие сорок восьмое

Врачей никогда особо не сдерживали страдания пациентов на пути к выздоровлению.

Александр Иванович Волошин

Ханцок, небольшая деревня на краю географии, встретила усталых путниц плачем. Мор пришёл сюда совсем недавно, и ошалевшие от горя люди ещё не успели перегореть. Пока ещё никто не верил, что скоро мёртвых станет больше, чем живых. Плакали дети, что не могли добудиться мать. Плакали жёны, чьи ещё вчера сильные мужья безвольно валялись на смятых постелях, огненные от лихорадки и разрисованные её смертоносными узорами. Плакали родители, заворачивая в саваны детей.

Мор жалости не знал.

Дукуна ловко слезла с саней и размяла затёкшую спину.

— Ну, чевой тут у вас?

Глаза её горели азартом, на лице появилась задорная улыбка.

Никто, естественно, не ответил. Да и кому было отвечать? Единственная деревенская улица пустовала. Это старуху ничуть не смутило. Она уверенной походкой подошла к первому же дому и распахнула приоткрытую калитку.

— Хворые туточки есть? — зычно позвала целительница, и навстречу к ней выбежала зарёванная девушка лет шестнадцати.

— Не жгите, только не жгите! — запричитала она. — Может, подымутся ещё. Я вот не слегла!..

— Целительница я. А ну, веди!

Голубые глаза юной селянки на секунду распахнулись так широко, что показались огромными озёрами.

— Кто? Ведьма? — в ужасе спросила она, а потом опомнилась: — Ведьма! Ведьма! Счастье-то какое! Идите за мной!

В избе было сумрачно, стоял удушливый запах болезни и пота. На кроватях вповалку лежали больные — и престарелые, и зрелые, и совсем дети. Дукуна прошлась по помещению, рассматривая больных. Безжалостно распахнула окна в холодное утро и повернулась к Рие.

— Ну, давай, голубушка. Сегодня ты за главную. С кого начнём?

Рия нервно сглотнула, на мгновение сжала от волнения кулаки, а потом важно кивнула:

— Если начать с тяжёлых, то сил на лёгких может и не хватить.

— Лёгкие и до завтрего могут обождать, — хитро сощурилась старуха.

— Но завтра на них больше сил уйдёт, чем сегодня, — возразила юная целительница.

— Но и ты отдохнуть успеешь. Поесть, поспать, силы-то и накопятся.

— Сделайте уже что-нибудь! — взмолилась молоденькая селянка.

— Не лезь в чужой лаз, — цокнула на неё ведьма. — Иди лучше за деньгами, бесплатно токмо мухи родятся, а порядочный люд без оплаты не работает!

Девушка неуверенно замерла на месте, а потом кивнула и кинулась к сундуку.

— Так-то оно так… Но дар мой — кого хочу, того и лечу! — вдруг звонко воскликнула Рия и принялась за пациентов в одном ей понятном порядке.

На удивление — дара хватило. И не просто хватило, осталось с избытком.

От звенящего колдовством воздуха заломило виски.

— Всё как учили. Чутка оставила, чтоб остальную заразу организм сам поборол, — отчиталась Рия, просияв лицом, и посмотрела на наставницу в ожидании одобрения.

— Умничка-разумничка ты моя, — ласково проговорила старуха и потрепала девочку по румяным щёчкам. — Пойдём, Рия, дом-то на селе не один.

Юная селянка, что наблюдала за всполохами волшебного света, сейчас смотрела на старую ведьму и её ученицу с благоговением, а затем бухнулась на колени и принялась обеим руки целовать.

— Спасибо, спасибо! Век не забудем доброты вашей! Пусть вас Господь благословит и защитит!

— Полно, девка, подымись. Мы работу свою сделали. За работу надобно платить и благодарить, а вот молитвы возносить не стоит. А ну, подымайся с колен, устроила тут. Тебе сейчас всех обмыть, избу проветрить, бульона наварить и каждого напоить. И отваром супротив воспаления. Есть морашковый сбор?

— Да как не быть, есть. Поила! — подобострастно закивала девушка.

— И ещё пои, — одобрительно кивнула ведьма и повернулась к огневичке: — Марьяна, вскипяти-ка ей ведро воды да вон в том котелке отвара. А то дров-то, я смотрю, маловато, а эти-то пока на ноги встанут…

— Дрова в сарае есть, — попыталась было возразить юная растрёпанная селянка, но Левина уже подошла к чугунному котелку и наложила на него узкую ладонь.

По комнате поплыл горячий жар, и вода мгновенно вскипела, весело булькая пузырьками. Не даром прошла практика и наука Дукуны — Марьяна Ильинична дар свой давно подчинила и в быту использовала с удовольствием и даже затаённой гордостью. Искра-то у неё редкая, необычная.

Юная селянка аж пошатнулась от удивления, затем вспомнила, что в руках у неё кошель, и повернулась к Рие.

— Сколько?

Девочка деловито пересчитала больных и ответила:

— Девять эмасов, по одному за каждого. Наберётся у тебя?

Селянка откинула на спину толстую косу и принялась перебирать монеты.

— Пять эмасов и сорок два ресеха возьмёте? А как батька подымется, остальное даст. Не знаю я, где он деньги держит…

— Хорошо, пусть так, — милостиво согласилась Рия.

— Ты уж проводи покамест нас к старосте, а дальше пробеги по деревне, скажи, что целительница прибыла, — попросила Дукуна. — А затем о больных заботься. Обтереть, напоить. И про скотину не забудь, — строго наставляла она, а девушка только кивала, внимая каждому слову.

Когда ведьма закончила говорить, селянка накинула тулупчик, на голову наспех повязала платок и выскочила из избы. Повела колдуний к добротному дому с тремя пристройками, что стоял у другого края деревушки тихий и безжизненный.

Старостой оказался молодой ещё мужик, крепкий и рослый, с руками, перевитыми узлами мышц. Жаль, что мёртвый. Рядом с ним, сама едва живая, сидела раскачиваясь молодая жена, держала за мозолистую руку и не понимала ещё, что стала вдовой. Трое маленьких детей надсадно дышали на смятой постели, покрытые пятнами и липкой испариной.

Положив руку на лоб сидящей в прострации молодой женщины, старуха прицокнула.

— Кипятошная…

Колдовская сила хлынула в молодую женщину, и та подняла мутный взгляд на гостий, будто только сейчас их заметила.

— Праму помогите… — прошептала она сухими губами, прежде чем завалиться набок.

— Ему уже не поможешь, — поджала губы старуха.