— Господин Ото, как я полагаю?

— Нет, — поджала Ири губы. — Речь идёт о моем родственнике. Бывшем, поскольку я отказалась от семьи, но тем не менее.

Брови Эу-хения поползли вверх.

— Интересненькие дела… И кем же вам приходится наш будущий гость, если не секрет?

— Дедушкой, — отозвалась Ири.

Эу-хений присвистнул.

— Тем самым, который Глава Совета Старейшин Предгорья?

— Он здесь будет присутствовать просто как мой родственник, — отрезала Ири. — Ничего больше.

— Да-да, разумеется… должны ли мы подготовить некую церемонию приветствия?

Драконица бросила на Жреца яростный взгляд, поскольку этот вопрос был главной причиной её внутренней борьбы.

Ей думалось, что все дети, сбежавшие из дому, мечтают встретить однажды своих родственников и показать им, что чего-то стоят. Конечно же, Ири хотелось предстать перед дедушкой в хорошем свете — Властелином, свободной особой, выбравшей свой путь. Тем не менее, она знала точно, что в его глазах будет выглядеть хозяйкой грязного, захламлённого, полного нечисти города, с треклятым мостом, все ещё плавающим в реке, реформами, двигающимися с диким скрипом, и вторым по счету истинным, которому, если подумать, не особенно нужна. Тот факт, что её пара не говорит ни на одном из языков мира и мечтает сбежать отсюда при первой возможности — приятный, так сказать, бонус.

Конечно, при таком раскладе подготовить и отрепетировать церемонию казалось неплохой идеей. Только вот… Рику Алому следовало понять, и чем скорее, тем лучше: он теперь для Ири никто, и у неё нет ни единой причины потакать его капризам и оглядываться на его мнение.

— Нет, — отрезала она. — Многовато чести, да и визит носит неофициальный характер.

— Как скажете, мой Властелин, усмехнулся Эу-хений. — Как скажете.

На некоторое время между ними повисло молчание. Наконец Ири, которой катастрофически не с кем было обсудить эту ситуацию, спросила:

— Вы имеете право не отвечать, если сочтёте вопрос слишком личным, но… Вы вырастили дочь, как я поняла. Она жила с вами или отдельно?

— Ах, это! Понимаю, почему вы спрашиваете, — Жрец отложил свитки и посмотрел на Властелина прямо. — И, скажу я вам, разное бывало. У всех деток рано или поздно наступает период "я сам". По моему опыту, происходит это куда позднее трёхлетнего возраста, и сопряжено в том числе с желанием жить отдельно и не слушать стариковское ворчание. У моей это сопровождалось страстной любовью к совершенно неподходящему юноше, из картинок на теле которого вполне можно было составить наскальную живопись каких-нибудь особо отсталых племен.

— Он был дикарём? — нахмурилась Ири.

— Полагаю, назвать его так было бы оскорблением. Для дикарей, — в некоторых случаях яда в Эу-хении хватало на десяток особо опасных змей. — Ко всему прочему, в причёске того вьюноши было в четыре раза больше цветов, чем запланировано природой, уши отвисли под тяжестью серёжек, а в голове не помещалось ничего, кроме ветра. Вот этого типчика моя дочь и привела домой, дабы с ним жить.

— И как вы к этому отнеслись?

— Негативно, разумеется, — отмахнулся Жрец. — Объяснил максимально доходчиво, что в моем доме и за мои деньги ноги этого попугая не будет. Хотят они жить отдельно — милости прошу, но с просьбами вроде "Папа, дай денег на новый айфон", "Папа, я так хочу на концерт" или "Хочу отдохнуть, купи мне тур" при таком раскладе следует обращаться к другому адресату.

— Понимаю, — вздохнула Ири. — И чем все закончилось?

— Ну, мы покричали, они ушли — на вольные хлеба, так сказать.

— И сколько продержались?

— О, целых три недели, — усмехнулся Жрец. — Потом мать… то есть, моя дражайшая супруга пришла ко мне и сказала, что дочь попросила денег, но так, чтобы я не знал.

— А что сделали вы?

— Начал давать деньги, но так, чтобы дочь не знала, что я знаю, — вдруг рассмеялся Эу-хений, и глаза его потеплели. — Так это работает, мой Властелин. Не считая ситуаций психически нездравых или совсем радикальных, дети остаются детьми, что бы там ни было. И, говоря об этом, я гордился ею неимоверно, когда они с попугаем открыли свой салон.

— Это… спасибо, что рассказали.

— Служу Властелину, — в устах Эу-хения эти слова так и сочились ехидством. — И убеждён: ваш дед будет гордиться вами, если не совсем дурак. Вы достойны гордости, а ещё — его внучка.

Драконица покачала головой. Жрец не понимал реалий их мира, клановой розни и духа, в котором воспитывались молодые знатные оборотни. Однако…

— Эу-хений, — сказала она мягко. — То, что я сейчас озвучу, является личной просьбой.

— Заинтригован, — прищурился тот. — Итак?

— Думаю, дедушка ожидает, что его сопровождающей стану я. Но…

— … вы хотите, чтобы я взял это на себя, — кивнул Жрец. — Что же, будь по-вашему. Я в игре.

— Так легко? Я наложу на вас защиту, но все же Старейшина опасен.

Жрец откинулся на спинку кресла и сладенько улыбнулся.

— Я полжизни провёл, общаясь с опасными людьми, и единожды уже из-за этого умер, — отозвался он. — Но, как я понимаю, почтенному дедушке что-то нужно от вас, мой Властелин, верно? А нам, в свою очередь, много чего нужно от него. Я же, при всём уважении, в вымогательстве разбираюсь куда лучше вас, потому-то моя кандидатура очевидна.

Ири предовольно улыбнулась и благодарно кивнула. Насколько она знала дедушку, такой щелчок по носу будет пусть маленькой, но расплатой за то, что драконице довелось испытать по итогам его затеи с замужеством на Аре Сером.

— Да будет так, — сказала она, и, как ни старалась, предвкушения в её голосе было слишком уж много.

* * *

Утро у Игоря выдалось из категории тех, что без кофеина вывезти почти нереально.

Началось с того, что улетел дракон; без дракона сразу стало грустно, потому что тот был тёплым. И дело не в температуре тела, хотя волшебный ящер вполне мог бы работать обогревателем на полставки. Просто ощущалось рядом с ним что-то такое — знакомое, родное. Не то дело было в запахе, неуловимом, но безумно приятном, не то магическая животина обладала гипнозом или чем-то вроде того (почему бы и нет), но Игоря тянуло к нему, как магнитом.

Вторым кошмаром утренней жизни стало совещание, и это было похлеще, чем памятные тимбилдигновые мероприятия и мозговые штурмы вместе взятые. Наблюдая за тем, как рассаживаются вокруг его невольные подопечные, Игорь улыбался, кивал, а сам прокручивал в голове непростой — уж в этом можно не сомневаться — разговор.

Игорь был лидером хуторчан по ряду причин. Основная заключалась в том, что именно он стал первым гостем этой фермы… ну, или первым из товаров на продажу, как знать. В любом случае, это началось с него.