— Конечно, — отозвалась Валентина, посмотрев на своего бывшего наставника.

Видно было, как он измотан — физически и психологически. Антонова вздохнула и снова повернулась к микроскопу.

— Да, печень и почки вынуты аккуратно. Хотя… Ну-ка…

…Ромашин снял халат, аккуратно сложил его.

— Счастливо, Валентина. Только доведи это дело до конца. А мне, видать, на покой пора. — В голосе его слышалась целая гамма чувств: горечь от собственной несостоятельности, гордость за выращенную смену, усталость и… что греха таить — злость. Злость на то, что время его, похоже, ушло. Одно дело самому, по-стариковски, несколько кокетливо ворчать об этом. Другое — получить конкретное тому подтверждение. И получить его из рук, компетентность которых не вызывает ни малейшего сомнения.

В дверях он столкнулся с Султановым и Рогозиной. Кивнул своей — теперь уже бывшей — начальнице.

— Всего доброго.

И спокойно закрыл дверь.

Рогозина удивленно посмотрела на подругу.

— Что здесь произошло? Куда он ушел?

— Понимаешь, Галь… — Валентина, вне всяких сомнений, чувствовала себя очень неуютно. — Ты только не сердись… Дело в том, что Петр Сергеевич ошибся…

— В чем? И почему ты в халате?

— Да захотелось посмотреть, как он их режет. — Антонова неловко пожала плечами. — Так вот, разрезы действительно профессиональные. Сделаны уверенно, человек явно умеет обращаться со скальпелем. Но я могу поклясться, что органы — в том состоянии, в котором он их доставал, — для продажи непригодны.

Султанов слушал эту беседу с большим интересом.

— Почему? — требовательно спросила Рогозина.

— Не в том порядке он резал. — Антонова махнула рукой. — Это трудно определить, но я заметила. На некоторых обрывках тканей есть мелкие внутренние кровоизлияния. Значит, их он резал первыми. Но в половине случаев это губительно для состояния печени и почек. И при продаже это заметят.

— То есть Органист не торговец органами? — глаза Султанова загорелись. — Зачем же он их вынимал тогда?

Антонова пожала плечами.

— А вот этого я не знаю.

— Да, ну ты даешь, Валя… — проговорила ошарашенная Галина Николаевна. — Не успела прийти, уже все с ног на голову… Вот что, осмотри еще раз все тела. И сравни способ разреза внутренних органов на них. Особенно с последним. С тем, где огнестрел. Там они должны быть вынуты правильно.

— Я поеду, Галина Николаевна. — Теперь Султанов был сама предупредительность. — Не буду вам мешать. Держите меня в курсе.

* * *

— Галина Николаевна, Мы ввели новую информацию, о которой рассказала Антонова. Все разрезы идентичны, кроме последнего. Там порядок разреза тканей соблюдался неукоснительно.

Монитор тихоновского компьютера со всей возможной наглядностью демонстрировал разрезы тканей на трупах детей.

Рогозина кивнула.

— Это еще раз доказывает, что Пархоменко к остальным убийствам не имеет никакого отношения…

В лабораторию заглянул дежурный милиционер.

— Товарищ полковник, тут какой-то сумасшедший то какую-то Антонову спрашивает, то вас…

Но его уже оттолкнули. На пороге нарисовался Степан Антонов.

— А, вот и ты! Где Валя?! Быстро веди меня к ней.

— Степа? Что ты здесь делаешь? — удивилась Галина Николаевна.

Степан, злющий как черт, слышал только себя:

— Я еще тогда, когда ты приехала, понял, что добром это не кончится. Что ты ее заберешь. Веди меня к ней.

Рогозина пожала плечами.

— Хорошо…

* * *

…Все-таки Петр Сергеевич Ромашин оказался прав. Довести дело до конца, судя по всему, предстояло Вале Антоновой.

Стараясь не думать, какие тучи сгущаются над ее семейным благополучием, она склонилась над паховой областью одного из детских трупиков.

Там, среди пор и родинок, была едва заметная и совершенно нехарактерная точка…

Когда Рогозина и Степан вошли в помещение морга, Валентина в первый момент не поверила своим глазам.

— Степа? Как ты здесь оказался?

— Неважно. — Степана душила ярость. — Визитку ее ты дома оставила. Поехали!

— Куда? — не поняла жена.

— Домой.

— Ты не видишь, что я работаю? — Валентина тоже начала злиться.

— Валя, ты мне обещала! — У Степана на скулах заходили желваки.

Валентина перевела взгляд с мужа на Рогозину, потом обратно.

— Прости, Степ, сейчас не самый подходящий случай, чтобы выяснять отношения. Езжай домой.

— Я без тебя не поеду, — упрямо сказал он.

— Ну что ты как маленький, Степ? — В голосе Валентины послышались умоляющие нотки.

Кажется, Степан понял, что переупрямить ее не получится.

— Когда ты вернешься? — с напором спросил он.

Валентина потерла лоб тыльной стороной ладони.

— Думаю, сегодня меня можешь не ждать.

— Что? — Он посмотрел на Рогозину, потом снова на жену. — Не ждать? Ладно. Хорошо. Знаешь что, Валя, если это все опять начнется, как раньше, я от тебя уйду уже по-настоящему. И детей возьму. Все равно у тебя времени на них нет — вон сколько работы!

Он раскинул руки в стороны, демонстрируя, сколько именно. Потом круто развернулся и вышел.

— Прости, Галь… — грустно сказала Антонова.

Рогозина улыбнулась.

— А он тебя любит.

Валентина вздохнула.

— Я знаю. Я его тоже… Ладно, я не об этом хотела поговорить. Посмотри сюда.

Она махнула рукой в сторону увеличительного стекла, закрепленного над телом.

…Валентина пинцетом указала на ту самую нехарактерную точку.

— Вот сюда. Видишь, след от инъекции. Я думаю, им что-то вкалывали перед смертью.

Галина Николаевна недоуменно сдвинула брови.

— Но этого не может быть! Я несколько раз проводила подробный анализ крови — все в норме.

— Но след от инъекции, Галя… Причем в такое место… его явно хотели скрыть. И он есть на всех телах, которые я успела осмотреть…

Рогозина вздохнула.

— Что ж, пойду снова в крови копаться. А ты как закончишь с остальными телами — сообщи.

* * *

Тихонов, не слышавший речей Султанова и потому не имевший понятия, какое счастье ему привалило, решил сделать перерыв, чтобы отдохнуть от интенсивной деятельности.

В данный момент он сидел перед компьютером в наушниках и наслаждался самым классным стриптизом, какой только сумел найти на просторах Интернета. Голубые глаза маслено поблескивали, он покачивался в такт музыке, под которую раздевалась грудастая длинноволосая блондинка.