— Фамилия?

— Что я вам, паспортный стол, что ли? Его Женя зовут… Но я его в лицо узнаю!

Рогозина посмотрела на Круглова. Тот чуть заметно кивнул и вышел.

— В общем, я отказался, конечно, — продолжал распинаться Теплов, — тогда он надавил на меня, сука, конкретно… шантажировать начал… Ну, знает он там про дела мои старые… Я машины голые ввозил, без растаможки… Мы тогда и познакомились… В общем, заставил он меня, тварюга, девчонку похитить.

— …Я медленно ехал по дороге вдоль детской площадки. Пока не обратил внимание на девочку, которая что-то поднимала с земли у самой обочины. Я окликнул ее.

Ребенок доверчиво подошел ближе… Ну, я в плечо ей и выстрелил, — помогая себе жестами, доказывал Теплов. — Она должна была живой оставаться!

— Что было потом? — ровным голосом спросила Рогозина.

— Потом? — Теплов на мгновение смешался. — Отвез ее к этому хирургу. Он мне денег дал, и все… Но она живая была! Это он ее замочил!

— А почему этот ваш хирург не проделал все сам? Зачем ему свидетели?

— Я тоже его спрашивал, — Теплов развел руками, — а он говорил, что сам, типа, не справится, что он по другой части… А я, выходит, по этой…

— Вы знаете, кому предназначались органы? — что-то пометив у себя, задала вопрос Рогозина.

— Да вообще без понятия! Он не говорил. Я девочку привез, и все! Больше я его не видел!

— Вот. — Тихонов ткнул пальцем в замызганный блокнотик. — В записной книжке Теплова, которую мы у него при обыске изъяли, есть некий телефон на букву «Л». Без фамилии вообще, только цифры. Я думаю, это то, что вы ищете. «Л» — это «лепила». Доктор на жаргоне.

— Проверь по базе, на кого зарегистрирован, — распорядился Круглов.

Для поиска Тихонову потребовалось меньше минуты.

— Пархоменко Николай Евгеньевич, — сообщил он. — Пятнадцатый Сортировочный проезд, дом семнадцать, квартира пятьдесят три.

— Спасибо, Вань, — с искренней благодарностью проговорил Круглов, направляясь к выходу.

Между ними постепенно установилась, если не дружба, то уж точно мир. Настоящий добрый мир!

— Пархоменко Николай Евгеньевич? — спросил Круглов, глядя в раскрытый паспорт.

У человека, сидевшего напротив него, дернулся кадык.

— Да, так… Я все скажу! Я рад, что этот кошмар закончился…

— А уж я-то как рад! — осклабился Круглов.

Пальцы задержанного задрожали.

— Поймите, я сам хотел прийти… Но боялся… Боялся, понимаете?!

— Конечно, понимаю. — Круглов чуть наклонил голову. — Рассказывайте…

— …Понимаете, я работаю хирургом в одной клинике, среди прочего специализируюсь на пересадке органов… И вот где-то год назад я захотел купить квартиру… в строящемся доме… но денег не было. А кредит мне бы не дали… Откуда у хирурга такой официальный доход?.. Взял деньги в долг у одного приятеля, известного адвоката. Но дом так и не построили, фирма в воздухе растворилась… В общем, ни денег, ни квартиры… Потом пришла пора долг отдавать. А мне нечем. Адвокат сначала сам наезжал на меня, угрожал… А потом обратился к бандитам… К своим клиентам… И началось… Они то деньгами брали, то кого латать привозили с огнестрелами, чтобы по отчетности не пропускать… А вчера заехали за мной утром, отвезли в какой-то сарай, а там… она на столе… умирает.

…Его втолкнули в обшарпанную комнату. Бандиты вошли следом.

На столе, на обычной кухонной клеенке, лежал труп девочки — Алены Липатовой. Какая-то заботливая душа разложила рядом хирургические инструменты и поставила контейнер для перевозки трансплантатов.

— Значит, так, доктор. Достаешь из нее почки. И передаешь нам. Потом достаешь печень. Ее девай куда хочешь — продай, сожги… в общем, потом зашьешь, чтобы все выглядело так, будто это Органист.

Пархоменко трясущимися руками попытался нащупать у ребенка пульс.

Пульса не было.

— Вы что, с ума сошли? Я не буду этого делать!

— Слушай, лепила, — почти миролюбиво прогудел один из них, — девчонку уже не спасти. Она мертва. А ее почка реально нужна реально серьезному человеку. У него дочь без этой почки загнется. И если ты профукаешь сейчас все, то останешься здесь жить… а мы к тебе таких детей каждый день возить будем, понял? До победного конца…

— …В общем, у меня не было выбора… Девочка уже мертва, ей действительно было уже ничем не помочь. А принимать решение надо быстро — почки необходимо доставать сразу после смерти, чем быстрее, тем лучше… Если бы я не сделал этого, они бы еще детей привезли… Я понимаю, это страшно звучит, но… что я мог поделать?..

— Встаньте, — приказал Круглов.

Пархоменко поднялся. Звякнули наручники.

Круглов, вставший со своего места практически одновременно с ним, шагнул к двери.

— Прошу.

Оба вышли.

* * *

— А че мне за это выходит? — поинтересовался Теплов.

Открылась дверь, и в комнате появились новые лица.

При виде Теплова Пархоменко побелел как стена.

— Это он! Он! Один из них, из шайки этой!..

— Что? — не поняла Рогозина. — Из какой шайки?

— Все в порядке, Галина Николаевна, — сказал Круглов.

От немного натужной эмоциональности Теплова не осталось и следа. Он весь подобрался, как волк в капкане.

— Все, приплыли. — Слова прозвучали как обращение к самому себе, потом уже резче и злее. — Это… мне нужен адвокат. И телефонный звонок.

* * *

А в это время по Москве летела черная иномарка, увенчанная мигалкой и сопровождаемая джипом охраны. Заточенный в ней, как в тесной камере, Руслан Султанович Султанов общался по телефону с непосредственным начальством.

— Да, Сергей Сергеевич. Да, конечно, я понимаю. Нет, ну я же не могу сам этим заниматься! Да, я понимаю. Хорошо. Три дня, хорошо. Понял. Повторяю: моя полетит первой… — Он закончил разговор и швырнул телефон в пуленепробиваемое стекло. — Твою мать!

Телефон отскочил и плюхнулся ему на колени. Через минуту аппарат снова начал звонить.

— Султанов слушает, — спокойным хорошо поставленным голосом ответил кому-то невидимому его хозяин.

Валя Антонова не лукавила — она действительно стала домохозяйкой.

Она научилась ценить радости, которые жизнь дарит матери семейства, — хорошие оценки старшего, выздоровление малой после бронхита, удачную «шабашку» Степана и, как следствие, неожиданную возможность на зимних каникулах слетать в Египет…