мире, оно не будет иметь мира не только в области международных отношений, но даже на лоне отдельных наций, раздираемых борьбой политической и социальной.

Нет гармонии мира и любви в умах и сердцах наших современников, напротив, возрастает в них беспорядок анархии. Анархия умов и сердец не может не породить анархию жизни. В настоящее время угрожают благу человечества не только войны между народами, но ещё в большей степени – возможность общей анархии, когда не будет более мира нигде и ни для кого, на лоне собственного отечества, в собственном доме, когда не будет более ни признаваемых, ни уважаемых прав, и все, даже и самые мирные граждане, будут вынуждены вооружиться на защиту имущества и всего самого дорогого: старухи матери, жены и детей. Это будет общее состояние непрерывной войны всех против всех, целые вооружённые нации в непрерывной войне, без малейшей возможности перемирий.

То, что совершается в России, должно было бы открыть глаза всему миру. Те, которые сказали бы, что Россия не может быть примером для Европы, что её народ более дикий и её правительство более самовластное, чем все другие народы и правительства, только выказали бы тем умственную близорукость, крайне опасную для их собственных стран. Все эти обстоятельства могли только облегчить дело тех, которые избрали Россию для первого опыта, как бы генеральной репетиции, практического осуществления принципов всех социалистов и анархистов всех европейских стран. В действительности положение всех других стран Европы только временно лучшее. Ближайшее будущее докажет это неоспоримо.

В России революция – только революционные декорации, только пьеса сомнительного вкуса, довольно плохо и очень грубо разыгранная плохими актёрами на сцене распущенной Думы. Крестьяне были подкуплены обещаниями нечестных людей, пробудивших в них низкие инстинкты корысти и насильничества. Да, русские крестьяне показали себя достаточно дикими для того, чтобы легко стать разбойниками и грабителями, как только власть оказалась бессильной удерживать их силой в границах вынужденной дисциплины. В этом – позор моей родины; над этим обязаны призадуматься все те, которые этого не ожидали. Это, однако, не было для русского крестьянина проявлением его принципиальных убеждений. Он показал себя настолько варваром, что, не будучи против собственности в принципе, захотел поживиться чужой собственностью. Он показал себя настолько варваром, что легко дал себя подкупить революционерам и послал в Думу своими представителями людей, представлявших собой в действительности только небольшую партию, программа которой была народу и неизвестна, и непонятна. Однако план русской революции был выработан немцем Бебелем, французом Жоресом (он не скрывает этого в книге, изданной ещё 5 лет тому назад: «История революционных идей в Европе XIX века») и другими представителями европейского социализма и европейского анархизма. Наши революционеры, выполняющие их программу под именем «освободительного движения», тоже не скрывают свою полную солидарность с общеевропейским интернациональным движением и крайними представителями европейского «либерализма».

Все неправды, вся ложь, все преступления, совершавшиеся в России во имя и во славу освободительного движения, которое своим жестоким и в основе нечестным характером должно было бы внушать совсем иные чувства всем неанархистам, разве не были извиняемы, приветствуемы и даже восхваляемы всеми представителями европейского либерализма. Социалисты и анархисты во всех странах Европы гораздо более многочисленны, чем в России, гораздо более талантливы, гораздо более люди убеждений и принципов, чем те неистовые люди, которые, воспользовавшись исключительно неблагоприятными обстоятельствами, отчасти созданными их же европейскими друзьями, погрузили Россию в пропасть испытываемых ею страданий. В тот день, когда они сделают социальную революцию для себя, в своих странах, это уже не будет революционными декорациями и дурно сыгранной театральной пьесой, и, конечно, не «либералы» им помешают, так как большинство из этих «либералов» в действительности те же анархисты, хотя этого и не сознают, не желая логичных последствий анархии, но вполне разделяя анархические принципы всем складом своих понятий и симпатий. Если бы это было не так, они не могли бы так грубо ошибиться, не могли бы не осудить чисто анархического характера русского освободительного движения, не могли бы, сравнительно, не предпочесть ему русского правительства, которое, даже в лице худших своих представителей, является несомненно большим залогом мира, порядка, мирного прогресса и общего благоденствия для этой несчастной страны.

Можно или нет избегнуть ужасов социальной революции, вопрос, который я себе не ставлю и разрешать не берусь. Не только социалисты и анархисты, но и либералы всех оттенков, того не понимая, дружно работают на дело этой грядущей социальной революции и ничего не делают для того, чтобы она могла иметь характер мирной эволюции. Все «консерваторы», со своей стороны, только и занимаются полемикой, шаг за шагом, очень неохотно, уступая почву ими защищаемую, не имея в действительности ни серьёзной программы мирного прогресса, ни даже простого убеждения в том, что этот мирный прогресс в направлении общего благоденствия возможен и желателен. При таких обстоятельствах, я очень склонен считать социальную революцию неизбежной в самом ближайшем будущем.

Все истинные друзья мира и истинной свободы, свободы добра, нравственно обязаны сделать всё возможное для того, чтобы умы и сердца стали более мирными, более возвышенными и благородными. Если они ограничатся протестами против воинственности правительств и заботой о предупреждении международных столкновений в такое время, когда социальный мир всё более и более нарушается в собственном доме каждой из наций, они примут на себя тяжёлую нравственную ответственность перед будущим поколением человечества.

Я призываю вас, друзья мира и свободы, во имя мира и свободы, во имя самых дорогих интересов ваших детей и будущего человечества, сделать всё от вас зависящее на лоне своей страны, каждый для того, чтобы сделать более мирными умы, сердца и социальную жизнь, возвысить и облагородить их и таким образом воздействовать на самый животворящий дух души народной, причём станут более мирными, возвышенными и благородными и все «буквы», какими будет проявлять себя этот дух, будет ли то либерализм, консерватизм, революция или реакция, неограниченное, конституционное или республиканское правление, мирный прогресс, социальная революция или анархия.

Человечество страстно желает свободы и не хочет понять, что никакая свобода невозможна без дисциплины любви, когда из любви к добру и ближним, при свете этой святой любви к добру, не хотят делать зла и тем становятся способными пользоваться безграничной свободой, не злоупотребляя ею.

Умы и сердца, пока они не дисциплинированы любовью, не имеют мира и порядка в себе, а потому и не могут успешно работать на осуществление мирной гармонии жизни, на осуществление общего мирного благоденствия. Любовь – цемент мира, без которого всё распылено, всё – пыль, негодная для всякого прочного единения и всякой