мирным путём такую степень мирного благоденствия, так облагородить жизнь, отношения и все роды труда, что никакая политическая или социальная революция не могли бы сделать больше и лучше того, что сделано любовью людей, умы и сердца которых дисциплинированы той же любовью.

К несчастью, человечество очень неосновательно убеждено, что всего труднее любить и заслужить любовь, быть верными, разумными и логичными в любви. У человечества мания убеждения, что умнее и практичнее говорить, чем делать, ненавидеть, чем любить, бороться против тех, которые иначе думают, чем стройно организовать добро в жизни в братском единении с людьми единомысленными, и даже быть ограбленными и умерщвлёнными, чем добровольно сделать больше и лучше: обособиться от зла и объединиться с людьми доброй воли для осуществления добра, никому его насильственно не навязывая.

Вот почему мы видим теперь странное зрелище. Громадная империя раздирается кровавой и злобной междоусобной борьбой, испытывая все ужасы анархии и среди неё – оазис мира, братского единения и мирного благоденствия, кажущийся утопичной мечтой людям, не дисциплинированным любовью, оазис, созданный людьми, являющимися плотью от плоти и костью от костей тех же русских людей, той же

Русской империи, только её плотью и её костями, оживлёнными животворящим духом любви!

Сжальтесь над вашими странами, над вашими отечествами, воспользуйтесь разом и скорбным опытом России, и утешительным опытом нашего Трудового братства! Постарайтесь покрыть ваши страны сетью рабочих ассоциаций на основе мира, умов и сердец, дисциплинированных любовью, на основе их братской верности. Сделайте это раньше, чем разразится социальная революция в стране вашей, погружая её в ужасы злобной анархии, может быть больше тех, от которых так много пострадала наша бедная родина!

Николай Неплюев,

блюститель Крестовоздвиженского трудового братства, уполномоченный названного Братства на Конгрессе Международной Лиги Мира в Милане

К церкви

Вера и жизнь

Публичная лекция для верующих[47]

Важный и ответственный исторический момент переживает наше отечество вместе со всем человечеством. Более важный и ответственный, чем это понимает громадное большинство наших современников. Это отсутствие исторического самосознания представляет само по себе громадную опасность и может даже в ближайшем будущем привести к роковым ошибкам, трудно исправимым.

Человечество так долго жило бессознательно, не столько творило жизнь, сколько отдавалось капризам стихии бурного моря житейского, что оно привыкло быть нелогичным, непоследовательным. Рутина жизни представляла собой настоящий хаос, где всё было несогласовано, не приведено в гармонию. Такой хаос, такая анархия царствовали и в умах, и в сердцах, и в жизни. В умах был полный разлад между верой, научными знаниями и личными убеждениями. В сердцах – такой же разлад между совестью, редкими идеальными порывами и обычной рутиной личных вожделений и стремлений. В жизни – такой же разлад между христианством на минуты во время утренних и вечерних молитв, на час в воскресные и праздничные дни во время богослужений, «идеализмом юности» и «трезвою практичностью» рутины всей остальной жизни, всего уклада жизни личной, социальной и трудовой. Молодёжь систематично соблазняли высокими идеалами на скамьях учебных заведений, не только не указывая ей определённый, легальный и мирный путь к честному осуществлению этих идеалов в жизни, определённую программу мирного прогресса, но даже уверяя её, как только коснётся до вопроса о практическом осуществлении этих идеалов в жизни, будто осуществлять идеалы и невозможно, и не нужно, будто всякая попытка в этом направлении – утопия.

Не буду подробно говорить о скорбных результатах такого положения вещей. Они у всех перед глазами. Имеющие глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, не только ясно сознают это, но исстрадались этим сознанием и соответствующими ему переживаниями.

Так могло продолжаться только до тех пор, пока человечество было «пьяно жизнью», наивно смешивало процессы жизни земной с разумным смыслом и целями жизни мировой, а на религию смотрело как на средство обеспечить для себя и своих присных беспечальное земное житие. Именно за это «беспечальное житие» шла грубая, беспощадная борьба, ничего общего с жизненной правдой христианства не имеющая. Основой экономической жизни была корысть и эгоизм личный и семейный, основой внешней дисциплины были репрессия и насилие. Совершенно естественно в этой сутолоке борьбы на одного победителя приходилось 999 побеждённых, если не более. Религия должна была быть для победителей – сдерживающим началом, умаляющим жестокость и наглость торжества, для побеждённых – утешением, смягчающим унижение и горечь поражения. Для всех религия была не жизненной правдой, определяющей собой весь склад понятий и симпатий, весь уклад жизни по требованиям простой логики веры и честной последовательности, а только одним из элементов жизненного обихода. Не верующий становился достоянием Божиим, достоянием Высшей любви и Высшего разума мира, без чего нет религиозного отношения к Творцу, а было желание сделать Его помощником своим в своих маленьких человеческих делишках. Удивительно ли, что в громадном большинстве случаев религия не была ни сдерживающим началом, ни утешением, а только внешней позолотой, непрочной, легко стиравшейся при всяком трении об острые углы жизни.

Само собой разумеется, я говорю о большинстве, а не об исключительных героях духа. Они всегда были, эти светила небесные, сияя во тьме жизни, тем сильнее, чем темнее тьма, их окружающая. Они светились на высоком небе жизни, как звёзды в тёмную ночь, но тьма оставалась тьмой и ночь жизни не превращалась в день для того большинства, в умах, сердцах и жизни которого ещё не восходило солнце правды Божией.

Когда человечество перешло из периода пьянства жизни в период царства разума, оно не могло долее не сознавать вопиющего разлада между верой и жизнью, не могло не понять, что одно из двух: или вера не заключает в себе никакой жизненной правды, является устарелой утопией, средством эксплуатации для одних и самообмана лживого утешения для других, или отношение к религии кощунственно, преступно и должно быть радикально изменено. Чем далее мы подвигаемся по пути разумности и сознательности, тем более становится для нас естественным, становится насущной потребностью быть логичными и последовательными. Мы не можем долее оставаться нелогичными, непоследовательными в области веры и жизни нашей. И вот стоит перед человечеством грозная дилемма: отказаться от веры или сознательно отнестись к ней и честно осуществлять её в жизни, быть логичными и последовательными, как в вере, так и в неверии.

Для нас верующих, такого вопроса, конечно, не существует. Мы веруем, следовательно, признаём, что вера заключает в себе абсолютную истину бытия, высшее благо для человечества: для нас нет вопроса о том, надо ли отказаться от веры или осуществлять её. Для