– Как и миссис Грин? – Бетси напряженно вытянула шею – мистер Блантвилл уже казался ей, как и Кэтрин, воплощением зла.

– О нет, о судьбе миссис Грин нам еще ничего не известно, а молодая миссис Блантвилл пренебрегла своими заботами о сыне и сбежала с учителем рисования своего сына Лоренса, влюбившимся в нее с самого первого дня пребывания в Блантвилл-холле.

Кэтрин ахнула, а Бет, без сомнения знакомая с этой историей, как ни в чем не бывало надкусила третий пирожок.

– Блантвилл получил развод, а уже через полгода женился на гувернантке Лоренса. Не прошло и нескольких месяцев, как новая миссис Блантвилл родила ему дочь, маленькую Дафну. Если развод ему еще могли простить, то вкупе со всем остальным это было уже слишком для нашего провинциального общества. Мать Блантвилла заболела и вскоре умерла, а его отец пережил жену совсем ненадолго. В смерти родителей, разумеется, обвинили Чарльза. Почти все двери закрылись перед ним и его женой, Лоренс вырос без друзей, а малышке Даффи навряд ли удастся сделать хорошую партию, несмотря на все богатства ее отца.

– Но они же были на ярмарке и, как мне показалось, выглядели вполне благополучными! – Кэтрин не могла даже вообразить себе, как после всего случившегося оба Блантвилла могут быть такими беззаботными, смеяться и флиртовать с городскими девушками.

– Несколько лет спустя после женитьбы вторая миссис Блантвилл умерла во время родов, ее ребенок также не выжил, и Чарльз с обоими детьми уехал из этих мест. Бо́льшую часть времени они живут в Лондоне или путешествуют, но Рождество и пару летних месяцев непременно проводят в своем поместье. Дела требуют внимания хозяина, да и Лоренсу пора уже начать разбираться в тонкостях управления состоянием, которое он со временем унаследует. Соседи по-прежнему не приглашают их на балы и пикники, но попечительский совет не может пренебречь щедростью старшего Блантвилла. Отец и сын приезжают на все балы и ярмарки в округе, не только в Кромберри, но и в другие городки, как будто нарочно, чтоб позлить соседей.

– И мистер Блантвилл продолжает… – Кэтрин замешкалась, не зная, как правильно выразиться.

– Вести себя легкомысленно? – фыркнула Бетси. – О, да. Сестра говорила мне, что во время своего летнего пребывания в своем поместье он постоянно навещал ее хозяйку. Патронесса Люси не отличается благонравным поведением, однако же их роман удалось сохранить в тайне от всех, так что репутации вдовы не был нанесен урон.

– А его сын и дочь? – Кэтрин невольно пожалела Лоренса и его младшую сестру – сама она после смерти миссис Фолбрайт успела прочувствовать, как тяжко быть тем, кого осуждают решительно все.

– Мне не известно ничего дурного о детях Блантвилла, но я сама покинула здешнее общество еще до рождения Дафны, – ответила миссис Дримлейн.

– По слухам, Лоренс любезен с девушками, но ни одна из них не проболталась подругам, что у нее был роман с ним, – заявила Бетси. – А про мисс Блантвилл говорят, что она выросла бойкой и сообразительной, но очень скучает здесь, ведь у нее совсем нет подруг. В Лондоне на репутацию ее отца, возможно, смотрят по-другому, так у нее может быть подходящий круг общения, но наверняка ничего не известно. Слуги Блантвиллов неболтливы.

– Судя по вашему рассказу, – обратилась Кэти к миссис Дримлейн, – мистер Блантвилл мог очаровать Дженни и даже пообещать жениться на ней!

– Как и его сын, – заметила в ответ старая дама. – И если ни один из них не признается в том, что у него был роман с мисс Морвейн, никто никогда не узнает правду.

– Но судья Хоуксли и главный констебль Грейтон должны подозревать Блантвилла, им ведь известна его дурная слава! – Бет неприязненно поморщилась.

– Полагаю, так и будет, мисс Вортекс, – согласилась миссис Дримлейн. – О том, что бедняжка находилась в интересном положении, стало известно лишь пару часов назад. Думаю, это новое обстоятельство заставит полицию еще раз опросить всех, кто был вчера здесь. По крайней мере мужчин. И, кстати, Грейтону и Хоуксли уже давно пора вернуться, не могут же они провести в комнате мистера Тауба весь день!

Сара, будто нарочно появившаяся со свежезаваренным чаем и замешкавшаяся у дверей, чтобы послушать, о чем говорят дамы, без приглашения вступила в беседу:

– О, так судья и главный констебль уже давно уехали! Мистер Лофтли проводил их и сам запер дверь в комнату мистера Тауба!

– Вот как! – миссис Дримлейн недовольно нахмурилась. – Могли бы и зайти к нам, попрощаться и рассказать, удалось ли им что-нибудь обнаружить!

Кэтрин была с ней полностью согласна, а Бетси лишь поджала губы. Ясно было, о чем она думает: с какой стати Грейтон станет докладывать о своих делах старухе, которую весь город уже много лет считает убийцей собственной невестки! Другое дело судья, сохранивший добрые отношения с миссис Дримлейн. Но его могли отвлечь важные дела.

– Что ж, полагаю, юные леди, и нам с вами пора заканчивать чаепитие. Кэтрин, ты поможешь мне добраться до моей комнаты? – Миссис Дримлейн тяжело поднялась на ноги. – Мне нужно вздремнуть пару часов, а потом хорошенько подумать обо всем этом. Не могу избавиться от мысли, что я должна вспомнить что-то еще, что-то, имеющее отношение к этим убийствам. Но моя старая память почти так же слаба, как мои руки и ноги, и подводит меня раз за разом…

Кэти тут же выразила желание оказать своей старшей подруге любую помощь, а Бетси захотела навестить миссис Лофтли, ведь бедняжка до сих пор не знает, что миссис Грин пропала, не оставив ни единой весточки.

Вечером в своей комнате Кэтрин извела два десятка листов из своего альбома, пытаясь как можно точнее изобразить таинственную фигуру, нырнувшую в комнату мистера Тауба. Она, как и миссис Дримлейн, чувствовала, что упускает какую-то важную деталь, как будто в ее рисунке чего-то не хватает.

Девушка закрывала глаза, стараясь представить сцену в коридоре, несколько раз опасливо выходила в коридор и доходила до того места, откуда увидела незнакомца, а затем снова возвращалась в свою комнату и делала набросок за наброском.

Отчаявшись уловить то, что невидимым мотыльком порхало вокруг ее головы и никак не хотело опуститься на лист бумаги, Кэтрин забралась в постель. Как только она перестала заниматься делом, горе снова нахлынуло на нее, и она долго плакала о Дженни, не заботясь, как наутро будет выглядеть ее лицо.

Утром, впрочем, никому в «Охотниках и свинье» не было дела до опухших глаз мисс Хаддон. Известие о загадочных убийствах в Кромберри дошло до Лондона, и оттуда прибыли сразу трое журналистов, стремящихся опередить друг друга в наиболее точном описании событий.

Мистер Лофтли был доволен новыми постояльцами, и не думающими избегать его гостиницы из-за того, что в ней совершилось тяжкое преступление. Напротив, они осматривали все, что только могли осмотреть, с жадным любопытством, вызывавшим у Кэтрин тошноту, а у дядюшки Томаса – радость, которой он заметно стыдился. Ради новых гостей миссис Лофтли поднялась с постели, чтобы проследить за качеством уборки комнат, белизной скатертей и свежестью купленной кухаркой рыбы.