— Это не такая закрытая информация. Всего лишьбиографические данные.

Но у нас такая система, что можно всегда проверить, ктовходил и когда.

— Тогда проверьте, кто входил вчера утром.

— Никто.

— Вы можете проверить?

— Конечно.

Мори снова заработал на компьютере. Через некоторое время оннахмурился. Потом поправил очки. Затем заработал еще быстрее. И наконецрастерянно взглянул на Дронго, чем доставил последнему небольшое удовольствие.

— Вчера утром открывали данные по Такахаси иУдзаве, — сообщил Мори. — Странно, но я об этом не знал. У нас обычнополучают разрешение на подобные операции.

— Кто открывал?

— Такие вещи узнать невозможно, — снисходительноулыбнулся Мори, — там не пишут фамилии. Но я могу узнать код. Если человекне введет свой индивидуальный код, он не сможет открыть нашу защиту. Этапредосторожность введена два года назад. У каждого свой код, кроме общегопароля. Нужно вводить и пароль, и код. Подождите… странно. Да, вы были правы.Вчера в нашу систему входил сотрудник… — Он нажал еще несколько цифр иобъявил:

— из Осаки. Я не помню точно, чей это код, но завтраутром я узнаю. И сообщу вам, если вы оставите свой телефон.

— Лучше мой, — предложил Тамакити.

— Хорошо, — кивнул Мори, — тогда я позвонювам. У вас есть еще какие-нибудь просьбы? — обратился он к Дронго.

— Нет, — сказал тот, — я благодарен вам,господин Мори.

Мицуо Мори повернулся в своем кресле и взглянул на Дронго.Потом улыбнулся.

— Вы не посмотрели еще одну биографию.

— Чью?

— Мою.

— Вы серьезно?

— Абсолютно. Я думал, вас интересует все руководствобанка. Там есть еще руководители крупных управлений и наших филиалов. Или выпроверяли только подозреваемых вами людей?

— Только их. — Дронго начал раздражать егоернический тон.

— И к какому выводу вы пришли? Настала очередь Дронгоулыбаться.

— Они все очень достойные люди. Мори усмехнулся,показывая свои крупные, немного лошадиные зубы.

— Вы мне нравитесь, — сказал он, работая накомпьютере, чтобы закрыть программу и стереть пароль.

Через минуту он поднялся.

— Можно я вас тоже попрошу об одной услуге?

— Можно, — кивнул Дронго. Как бы он ни относился кэтому человеку и к Фумико, он должен был признать, что Мицуо Мори сегодня помогему, хотя не обязан был этого делать.

— Поедем со мной обратно в «Такару». Я хочу предложитьвам со мной выпить.

Отказаться не было никакой возможности. Полицейские,дежурившие у дома, просто растерзают его, если узнают, где он был ночью. Ноотказать Мори нельзя.

Если завтра он еще сообщит имя человека, который вошел в ихсистему, находясь в Осаке, то У Дронго появится реальный шанс раскрыть этодело.

— Только с одним условием, — сказал Дронго, —платить буду я.

Он вернулся в дом Кодзи Симуры далеко за полночь. Пришлосьснова перелезать через ограду. На этот раз его почуяла собака, и он едва несвалился с крыши соседской бани. Когда он перелез к себе, то обнаружил, чтопорвал брюки. К тому же к ним стучались полицейские, услышавшие лай собаки всоседнем дворе.

Дронго пришлось срочно переодеваться, пока садовникуговаривал полицейских не тревожить покой гостя. Они ушли лишь тогда, когда онпоявился перед домом и помахал им рукой. Затем он принял душ. К счастью, привсей любви Симуры к местным традициям в его красивом доме был и европейский душс ванной.

Лежа в постели, Дронго опять вспомнил длинные красивыепальцы Мицуо Мори и его лошадиные зубы. «Он ее целовал», — подумал Дронго,чуть не застонав от этой мысли. Потом он начал вспоминать данные, которыепрочитал с помощью Мори. В этом розовом зале сидело так мало людей. И один изних был убийцей.

Кто? Кто из этих гордых потомков самураев мог решиться наподобное? Если бы он верил в чудеса, то поверил бы в неизвестного ниндзя,который проник туда неведомо как, дважды выстрелил и растаял в воздухе. Толькотакие ниндзя бывают в кино. Нужно понять логику сидевших за столом людей.

Он повернулся на другой бок. Если даже Кавамура Сато улетелв Токио, он должен был знать, кто имеет доступ к закрытой информации. Ивозможно, знал. И в момент убийства Сэцуко он был в воздухе. Это такое идеальноеалиби. Хотя при чем тут его алиби? Алиби было и у всех остальных. Но он былспортсмен.

Биатлонист. Привык стрелять на ходу. Стоя, лежа, сидя.Почему полиция не обращает внимания на такой интересный факт? Или уже обратила?Черт возьми. В европейской стране прокурор и инспектор были бы ему благодарныза помощь. Хотя какая там благодарность. В любой стране мира его послали быподальше.

Профессионалы не любят, когда в их дела кто-то лезет. Но вЕвропе его хотя бы знают. А здесь никто о нем не слышал. Да вдобавок он неможет с ними нормально разговаривать. Абсолютно непонятный язык.

Что-то его удивило. Ах да. Биография Фудзиоки. Интересно,как он изменился. Раньше ездил на мотоцикле и был чуть ли не роллером илирокером, как их там называют. А сейчас само воплощение корректности и лощенойвежливости.

Как время меняет людей. Что должно было с ним произойти,чтобы он так изменился? Хотя это не самая большая метаморфоза. Дронго помнил,как всю Германию потрясли факты биографии министра иностранных дел Фишера, когдаоказалось, что в молодости он был настоящим анархистом, избивал полицейских,прятал в своей машине взрывчатку, давал убежище революционным террористам,стреляющим в представителей властей. А потом стал респектабельным министроминостранных дел и прилюдно каялся за ошибки молодости.

«Значит, завтра мне нужно уточнить, кто именно смотрелзакрытые файлы в Осаке, — вспомнил Дронго, — нужно поехать в больницук хозяину дома. Думаю, полицейские не станут возражать против этого визита.Что-то еще…» Его тянуло ко сну, был уже третий час ночи, и сказывалась разницаво времени. Но он все пытался вспомнить, что именно его волновало. Неожиданноперед глазами появилась Фумико. Нужно будет позвонить ей, подумал он, чувствуя,как проваливается в сон.

Утром его разбудил непонятный шум. Он прислушался, пытаясьопределить, что происходит. И наконец понял. Это садовник поливал цветы в саду.Дронго улыбнулся и снова заснул. Он проснулся в половине десятого и отправилсяв душ.

Когда он закончил утренний моцион, жена садовника пригласилаего в гостиную, где был накрыт стол.

Завтракал он в одиночестве. Старики уже поели. Но в любомслучае им бы не пришло в голову сесть за один стол с гостем хозяина дома,настолько сильны были в них внутренние установки на сословные различия. Дронгопозавтракал и позвонил Тамакити. Была уже половина одиннадцатого.