Папа что-то кричит мне вслед, но я уже не слушаю его. Да и какой тут смысл?

Сажусь за руль своего черного Феррари и срываюсь с места, чуть не врезавшись в медленно открывающиеся ворота. Держу путь прямиком в ад, где меня тут же кинут в бездну на съедение демонам.

Юлия

— Ты гляди, какой гад! — возмущается Полина, складывая в коляску игрушки для Лекса, чтобы он вдоволь поиграл на детской площадке в песочнице. — Явился, не запылился. Так еще и какую-то чувырлу привел. Нет, ну это уже наглость!

— Полин, ты возмущаешься сейчас больше меня, — передаю ей синюю шапочку и черную кофточку. — Словно это у тебя с ним был бурный роман, закончившийся полным крахом.

— Упаси Господи, — она аж крестится, как будто нечистая сила в лице Габриэля Росси может ее забрать в сам ад. — Ему место за решеткой, а он припеваючи сидел перед тобой с какой-то бабой. Жизнь то у него наладилась, я погляжу.

— Скорее всего, — отвечаю Полине, молясь, чтобы она закрыла тему разговора.

Качаю головой, уже особо не вслушиваясь в слова Полины, обрушивающей на голову итальяшки громы и молнии. Она вот в бешенстве и при виде него точно проткнет его чем-то острым. Я же… ощущаю внутри лишь полнейшую пустоту, как будто всех чувств разом лишилась. Нет ничего. Стало все как-то безразлично с тех самых пор, как Костя привез меня из ресторана домой.

Он не расспрашивал, не давил на меня. Поинтересовался, все ли в порядке, не нужна ли мне помощь. Ведь понимает, что не просто так я упала в обморок на холодную землю, должна быть причина. Да, только ему об этом знать не обязательно, иначе придется рассказать всю правду о своей прошлой жизни в доме Олега Шведова и о том, кто настоящий отец Лекса.

— Ты все взяла для прогулки?

Заглядываю в коляску, на которой подруга повезет моего сына на детскую площадку, дав мне немного времени на отдых. Ведь, по словам Ильиной я скоро стану похожа на истеричку, сидящую в собственной раковине и не двигающейся вперед вместе с идеальным в мире мужчиной, проявляющим к нам с сыночком огромную заботу.

— Не переживай, — Полина надевает на Лекса вязаный свитер. — Мой племянник в крепких руках. Ему со мной очень понравится. Да, мой хороший? — строит рожицы мальчику, который на меня даже внимания не обращает.

Ну и маленький «предатель». Любит свою тетю, которой я доверяю так же, как и себе. Она единственный близкий нам человек.

— А поцеловать маму? — сажусь на корточки, протягивая к нему руки. — Мамочка же будет по тебе очень скучать, — отворачиваюсь, якобы смахивая с глаз слезы.

— Мама, — Лекс бросается ко мне в объятья, запутываясь маленькими ручками в волосах и нежно целуя в щеку.

Боже! Сердце радостно поет от осознания, что я тогда не совершила страшный грех, пойдя на аборт. Никогда бы не увидела свое маленькое чудо. Сын принес свет в мою жизнь. Ради него стоит жить, забыв обо всех горечах и несчастьях.

У меня есть сын. Частичка души. Его я люблю больше всего на свете, не переставая наслаждаться каждым изменением в его жизни. И радуясь, что Габриэль всего этого не видит. Он не достоин быть отцом Лекса. И я сделаю все, чтобы он о нем никогда не узнал.

— Только не находитесь долго на улице, — даю последние указания Полине. — Не покупай Лексу сладости, он так весь аппетит себе перебьет.

— Скажи маме «пока».

Лекс машет мне рукой и выбегает из квартиры следом за Полиной, которая точно пропустила все мои слова мимо ушей. Она ему точно купит шоколадку или мармелад, а потом станет удивляться, с чего это мальчик так плохо ест.

Тетя Поля племяша очень сильно балует, за что постоянно получает нагоняй, но ей от этого хоть бы что. Вот поругай я ее сейчас за костюм байкера, который нашла в шкафу, она состроит невинные глазки и сложит ручки перед собой, мол, я ничего не делала.

— Ну Полина, — сокрушаюсь на подругу, все-таки забывшую бутылочку Лекса на кухонном столе. — Маша-растеряша.

Надо бы их нагнать. Хватаю ключи от квартиры и уже собираюсь выбежать на лестничную клетку, как раздается звонок в дверь. Думая, что это вернулись мои потеряши, с радостной улыбкой открываю и… застываю на месте, видя насмешливые черные глаза итальяшки.

— Габриэль.

Недолго думая, пытаюсь захлопнуть дверь перед самым его носом, но он успевает вставить в проем ботинок, чуть сморщившись от боли. Так ему и надо. Пускать проваливает, пока я не проткнула его глаз ногтем.

Мерзавец напирает, применяя немного силы, чтобы пробраться в квартиру. Росси слегка толкает меня назад и заходит в коридор, закрыв дверь за собой. Слышу, как вместе с ней захлопывается и та клетка, в которую Габриэль нас помещает.

Остаюсь один на один с человеком, проникшим в самое сердце и причинившим страшную боль. Дышать становится нечем. Он окутывает своим запахом и энергетикой.

— Как ты узнал, где я живу? — не даю воли своим эмоциям. Сканирую взглядом помещение. Нет ли тут вещей ребенка. Не хочу давать этому гаденышу хоть какие-то намеки.

Вроде бы ничего на виду нет, а в комнату он не пойдет. Бутылочку вообще прячу в карман джинс, радуясь, что Полина увела Лекса на пару часиков из дома, иначе бы все обернулось крахом.

Ведь при одном лишь взгляде становится понятно, чей он ребенок. Черты лица Габриэля. Прямо точная копия, только в уменьшенном виде.

— Может, поговорим? — старается не смотреть мне в глаза, как будто я многое могу там прочесть. О многом узнать.

— Поговорить? — аж шею от удивления вперед выпячиваю. — Да ты в своем уме? Или пьян? — принюхиваюсь, но от него не пахнет алкоголем, лишь древесной туалетной водой и сигаретным дымом.

Все еще курит? А вообще мне пофиг. Все равно на него. Плевать. Ко мне он не имеет никакого отношения.

— Ты одна? — заглядывает через мое плечо. — Или со своим рыцарем в сияющих доспехах? — аж желваки на скулах ходят, а челюсть плотно сжата.

Осознания его слов приходит через пару секунд. Ревность. Ничем не прикрытая, чистая ревность. Габриэль ревнует меня к Косте. И если раньше я бы запрыгала от восторга, бросившись ему на шею и шепча непристойности, то сейчас на душе пустота. Ноль эмоций. Лишь желание вытолкать его за дверь или вызвать полицию.

— Тебя это не должно касаться, — складываю руки на груди в защитном жесте и слежу за каждым его перемещением по гостиной. — Хватит топтаться в моей квартире, Росси. Убирайся отсюда! — показываю ему на дверь.

— Отец же оставил тебе пентхаус, — опускает свой зад на мой диван и кладет ноги на столик. — Почему ты не живешь там? — оглядывается, разочарованно цокая языком. — Ты же любишь роскошь, а тут, — отбрасывает от себя маленькую подушку, — такой среднячок.

Знаю, что он хочет уколоть меня посильнее, чтобы я вышла из себя. Да только черта-с-два у него это получится. Я не намерена находиться с ним в одном помещении дольше пяти минут.