– Ужас. Неужели она не боится?

– Вот и я о том же. – Холодов раздражённо сжал в руке пустую пачку от сигарет и бросил в корзину. – Представляю! У меня ребёнок – даун! Ну уж нет! Этого я не допущу. Всю жизнь возиться.

Лиля медленно выпустила струйку дыма.

– Ладно, ясно. Мне, конечно, жаль твою жену, но о себе я тоже должна подумать. Надоело. Служебный роман с начальником – слишком банально.

– Послушай! Я решу вопрос, обещаю. Иди сюда. – Арсений пересел на диван и попытался обнять Лилю, но та отстранилась и встала.

– Ни фига ты не решишь! Ты же тестя своего боишься! Продвигает тебя как мальчика, вот ты и трясёшься. Без него-то слабо? Настоящий Се-ня! – Лиля смяла сигарету в пепельнице и, поправив перед зеркалом густые чёрные волосы, вышла, хлопнув дверью.

– М-да-а… – Холодов выждал привычные десять минут и покинул офис.

На улице моросило. Подняв воротник плаща, он быстро прошел к машине.

* * *

Перед входной дверью Холодов помедлил, предчувствуя неприятный разговор.

Анна стояла в коридоре. Светильник из разноцветного стекла бросал блики на ее бледное лицо.

– Почему так поздно? – Проведя ладонью по аккуратно собранным светлым волосам, она подошла и поцеловала мужа в щёку.

Тот чмокнул воздух.

– Задержался. Работы много. – Арсений встряхнул плащ, нацепил его на крючок вешалки, переобулся и прошел в спальню.

Анна прошла за мужем и молча наблюдала, как тот переодевается. Повесила брошенный на кресло костюм в шкаф и постаралась улыбнуться.

– Ужинать будешь?

Не ответив и не глядя на жену, Холодов проследовал в гостиную, на ходу бросив:

– Ходила к врачу?

Анна кивнула:

– Да, была.

– И что? – Арсений сел в кресло и, взяв со столика планшет, принялся крутить его в руках. – Можно не тянуть? Что сказал врач?

Анна помедлила.

– Ничего нового. Биопсию хориона делать поздно. Теперь можно только на двадцать второй неделе сделать кордоцентез. Это когда берут кровь из пуповины ребенка.

– Ты что, собираешься ждать двадцать второй недели? – Вскочив, Холодов швырнул планшет на диван. – Нужно срочно что-то предпринимать!

– Ты имеешь в виду убить нашего ребенка? – Голос жены дрогнул.

– Слушай! – Холодов скрипнул зубами.

Анна прислонилась к высокому электрокамину, лицо ее приняло каменное выражение.

– Я уже сказала врачу, что не собираюсь больше делать обследования. Это опасно для ребенка.

Язычки искусственного пламени весело прыгали за стеклом.

– Какого ребенка? – Арсений перешёл на крик. – Ты подумай! Возможно, придется мучиться всю жизнь!

– Как ты можешь? – Анна закрыла лицо ладонями.

Холодов постарался снизить тон. Не хватало еще истерики! И без того тошно.

– Дорогая моя! Пойми, что сейчас не время. У меня работа. Возможно, повышение, о котором я давно мечтал. Спроси своего отца. Он обещал. Как тебе еще объяснить, в конце концов!

Анна прошла через комнату, села на диван и побелевшими пальцами схватилась за ворот халата.

– Мне нехорошо…

– Ну, ладно, прости. – У Холодова желваки заходили на скулах. – Оставим это. Я принесу тебе воды.

Он вышел в кухню и со злостью сдернул с сушилки чашку жены.

«Нет, по-хорошему, видно, с ней не договоришься. Значит, придётся действовать грубо. Сама виновата!»

* * *

Утро протекало обычно. Постоянно заглядывали сотрудники, приносили бумаги, флешки. Лиля отвечала на телефонные звонки, то и дело поглядывая на часы. Холодов уже сильно задерживался.

Заявился Арсений только к полудню. Вошел веселый, несколько возбужденный. Подойдя сзади, приобнял любовницу за тонкую талию.

– Ну, что тут? Замучилась?

– Совесть надо иметь. – Лиля оттолкнула его руку.

Холодов склонился к столу, сверкнул обезоруживающей улыбкой, забрал из ее пальцев ручку и положил рядом.

– Да, по поводу совести. Зайди.

В кабинете Арсений притянул Лилю к себе, рука скользнула под пиджачок.

– С ума сошел? – Лиля оглянулась на дверь.

– Да ладно. – Холодов приблизил лицо.

Лиля закрыла глаза в ожидании поцелуя, по спине пробежал холодок.

Арсений прижался горячими губами к ее уху.

– Приглашаю тебя сегодня в ресторан. Надеюсь, возражений не будет? А после ужина к тебе. Хорошо? Намереваюсь окончательно вымолить прощение. Вот увидишь, я буду хорошим мальчиком и все-все решу, если твоя крокодилица меня не съест. Ну? Простишь?

– Я подумаю. – Лиля слегка отстранилась, стараясь унять дрожь. – Может, и прощу.

– А в воскресенье, – Арсений изобразил загадочную мину, – сюрприз. Поедем за город. Устроим пикничок на природе.

– Нет. – Лиля уже полностью овладела собой. – В субботу у нас экзамен. В воскресенье буду отдыхать.

– Какой ещё экзамен?

– По ОКаДэ, – отчеканила Лиля. – Мы с Гердой сдаём курс общей дрессировки. Полгода занятий. Приедет комиссия. Так что всё очень торжественно. Держи за нас кулаки.

– Фу ты! – Холодов разозлился и отошёл к столу. – Твоя псина вечно влезает между нами.

Лиля прищурилась. Глаза ее стали совсем зелеными.

– Оказывается, нам мешает всего лишь моя собака? – В груди шевельнулась обида. Это чувство всё чаще вспыхивало последнее время. Особенно после близости. Лиле казалось, что Холодов овладевал не только её телом, но и всей душой.

Около четырёх позвонила Ирма.

– Лилька, нужно встретиться.

Лиля оглянулась на дверь кабинета Арсения.

– Ирмусик, сегодня никак. Идем с Холодовым в ресторан. Давай завтра.

– Важное дело. – Хрипловатый голос Ирмы звучал настойчиво.

– Что случилось-то? Отложить никак нельзя?

– Говорю тебе, важно! В нашем кафе. В семь.

Лиля вздохнула.

– Ну ладно.

В «Миндаль kafe» народу было немного. Лиля села за столик у окна. Они любили с Ирмой сидеть здесь за кофе с пирожными и болтать обо всем. Но сегодня сорвался поход в ресторан с Арсением, и Лиля чувствовала некоторую досаду. Ну, что такое срочное понадобилось подруге именно сегодня? Да еще и опаздывает.

Наконец дверной колокольчик звякнул, и появилась Ирма. Немногочисленные посетители повернули головы – обычная реакция на толстую рыжую косу подруги. Как всегда, одета в свои излюбленные джинсы, открывающие голые щиколотки, грубые кроссовки и какую-то не то куртку, не то пиджак тёмно-зелёного цвета. Через плечо – бездонная матерчатая сумка.