— Ваш отец написал мне, что вы нуждаетесь в утешении и отпущении грехов. Что за камень тяжким грузом лежит у вас на сердце?

Я призадумалась, пытаясь нащупать подходящий ответ.

— Мне неспокойно, святой отец, — неуверенно начала я.

— Покайтесь в грехах, и на душе сразу станет легче.

Я совершенно неаристократично почесала нос. На исповеди я, в отличие от леди Рейс, была впервые, так что список грехов за мной тянулся внушительный. Честно говоря, я даже не знала, с чего начать.

Перебрав в голове все недавние эпизоды, от заключения с детьми сделки до разговора с голым Таркером на поляне, я призадумалась.

— Не бойтесь, дитя мое, — подбодрил святой отец. — Господь милостив.

Он-то да, а вот люди не очень. Не уверена, что некоторые вещи стоит открывать даже священнику, тем более подговоренному графом Рейсом.

Поколебавшись, я тихо проговорила:

— Меня одолевают сомнения, святой отец. Я сама не своя.

— Понимаю, — с готовностью откликнулся он. — С чем же это связано?

Я помолчала, прикидывая, как можно ответить наиболее туманно, но, к счастью, продолжать не пришлось: это сделали за меня.

— Это связано с недавним обрядом по приобретению магии, через который вы недавно прошли, верно?

Я порадовалась, что святой отец не видит моего лица. Наверняка на нем отразилось облегчение, что мне не пришлось ничего выдумывать. Но вместе с тем я насторожилась. Почему у меня появилось чувство, будто разговор подтолкнули в нужную для кое-кого сторону?

— Да, святой отец, — почтительно согласилась я, лихорадочно анализируя ситуацию. — Магия — это грех, а я…

— Вы всего лишь меч в руках Господа, дитя мое, — с легким нетерпением перебил меня священник. — Не вы караете нечестивцев, а Бог.

Ну да, крестоносцам наверняка говорили то же самое. Я невольно насупилась. Терпеть не могу такого рода манипуляции.

— Дитя мое, вы идете по тропе, благословленной самим Господом. Вам выпала сложная миссия, но именно она приведет вас к тому миру в душе, который вы желаете обрести.

Я скептически взглянула в сторону окошка. В полумраке кабинки оно казалось темным, почти черным из-за решетки. Хриплый старческий голос священника приобрел медоточивость. Кажется, мне сейчас начнут обещать райские кущи.

Так-так, становится интересно!

— Великомученик Авраил…

Я пропустила короткую, но наверняка поучительную притчу мимо ушей, уловив лишь общий посыл: не стоит бояться безвременной гибели во славу Господа. Мой взгляд снова споткнулся об окошко, из-за решетки которого доносился голос святого отца, сулящего полное прощение грехов. В голову закралось нехорошее подозрение, и я не выдержала.

— Святой отец, — решительно перебила я, мгновенно выпадая из образа кроткой леди Рейс, — вы знаете, о чем попросил меня отец? Он…

— Тише, дитя, тише! — Впервые в его голосе проскользнуло раздражение. — Не обо всем стоит говорить, даже в стенах церкви.

 У меня едва не сорвалось уже ставшее любимым язвительное «вот как?» Вместо этого я сощурилась и с напускным ужасом проговорила:

— Дети не отвечают за грехи отцов. Сердце кровью обливается, когда я думаю о том, что должна…

На мои губы скользнула злорадная улыбка, когда святой отец закашлял, явно стараясь заглушить мои слова. Значит, он и правда в курсе моего задания. Хотя бы в общих чертах.

Видимо, графа Рейса сильно встревожил наш с ним телефонный разговор, раз он подстраховал себя священником.

— Дитя, я все понимаю, но речь идет не о детях, а о порождениях зла. Драконы не такие, как мы. Они все чувствуют иначе…

Я прикусила язык, чтобы не ляпнуть лишнего, но в душе все кипело от гнева. Как же легко найти себе оправдание! Достаточно заверить, что кто-то в корне отличается от нас, а значит, можно сделать из него врага.

— … Драконы пришли в наш мир и перевернули все устои. Они не поклоняются нашему Богу, но, что хуже, бередят магией умы простых людей, путая их мысли. Такая сила, какая доступна этим крылатым пришельцам, может быть сосредоточена только в руках Бога!

«Или его служителей», — мысленно закончила я, но вслух сказала совсем иное:

— Конечно, святой отец. Вы правы.

Моя смиренность, похоже, пришлась ему по душе. Разговор снова свернул на исповедь, и мне даже удалось поддержать его, соглашаясь в нужных местах и делясь какими-то совсем незначительными, на мой взгляд, прегрешениями.

В конце беседы в качестве епитимьи меня обязали поститься всю неделю. Признаться, я ожидала чего-то более внушительного за обретение запрещенной магии и возможную попытку нападения на детей. Забавно, как человеческое лицемерие проникает даже в святая святых — в церковь. В конце концов, ее служители тоже люди. Те самые, которые, судя по всему, не готовы уступить свою власть драконам.

Оглушенная и погруженная в мрачные раздумья, я вышла на улицу и тут же сощурилась от яркого солнца. В нос ударил свежий аромат луговой травы, контрастирующий с запахом свечей в церкви, и мне всего на мгновение, но стало легче. Джози ждала меня у калитки. Ее спина была идеально выпрямлена, на лице застыло отсутствующее выражение, которое, впрочем, при виде меня уступило место опаске. Видимо, мое утреннее поведение еще не забылось.

— Пойдем, Джози, — устало бросила я. — Пора возвращаться.

Она закивала и последовала за мной, спросив на ходу:

— Как прошла исповедь?

Я поморщилась.

— Могла бы и лучше. С другой стороны, на меня всего-навсего наложили епитимью.

Джози вдруг отстала. До меня донесся ее растерянный голос.

— Всего-навсего?

— Да, ерунда, в общем.

Не обращая внимания на застывшую Джози, я забралась в карету и уселась у окошка. Мне нужно было подумать. Слишком много информации на меня свалилось. Краем глаза я заметила, как Джози отодвинулась от меня, стараясь занять место подальше, и пожала плечами.

Я снова и снова гоняла мысли по кругу, пытаясь понять, как заставить Таркера догадаться о том, кто я такая на самом деле. Правда, в свете вчерашнего разговора я была вовсе не уверена, что он с готовностью бросится на помощь и радостно помашет платочком мне вслед, когда я исчезну из этого мира. Понятия не имею, зачем ему ведьма, но он точно не отступится от своей цели…

Оказавшись в спальне, я первым делом стащила с рук перчатки и с облегчением потянулась к изящной шляпке. Мои пальца замерли на ее широких полях, когда я встретилась взглядом с Джози, прижавшейся спиной к двери.

— Что с тобой? — непонимающе поинтересовалась я.

На моей компаньонке буквально лица не было. Румянец исчез, уступив места пугающей бледности. Ее губы заметно подрагивали, и я всерьез заволновалась.