влиятельной американской элиты и вскоре был списан в утиль. Между тем по рассекреченным архивным документам удалось установить, что в этот же период в строжайшей тайне разрабатывались и советские планы расчленения Германии, в том числе шестью рабочими группами, которые возглавляли член Политбюро маршал К. В. Ворошилов, три заместителя наркома иностранных дел СССР А. Я. Вышинский, В. Г. Деканозов и М. М. Литвинов, а также советник НКИД СССР Я. З. Суриц. Советские планы были ненамного мягче того же «плана Моргентау»[201]. Например, в январе 1945 года Комиссия М. М. Литвинова представила в Политбюро очередной такой план «Об обращении с Германией», где предлагалось раздробить ее территорию на 7 частей: Пруссию, Ганновер, Вестфалию, Вюртемберг, Баден, Баварию и Саксонию, а его коллега А. Я. Вышинский, переславший этот план В. М. Молотову, в своей записке предложил «третий возможный вариант», по которому Германию следует поделить на «5 отдельных государств»: Пруссию, Саксонию и Тюрингию, Южно-германское государство, включая Баварию, Вюртемберг и Баден, Ганновер, Ольденбург и Бремен и Рейнско-Вестфальское государство[202].　

Более того, аналогичные планы разрабатывались и в других высоких кабинетах. Тот же Ю. В. Галактионов утверждает, что в советской историографии, по сути дела, ничего не говорилось о таком известном авторе идеи расчленения Германии, как французский генерал Шарль де Голль, который в начале июля 1944 года возглавил Временное правительство освобожденной Франции. Однако это не так, поскольку об этом давно и подробно писали целый ряд советских, российских и зарубежных историков, в том числе А. Верт, Н. Н. Молчанов, П. А. Николаев, М. М. Наринский, Н. В. Величко и М. Кессель[203], которые установили, что именно Ш. де Голль и на первых порах его министр иностранных дел Жорж Бидо наиболее последовательно и энергично выступали за расчленение Германии и передачу в пользу Франции Саарского района, Рейнской области и Рурского бассейна или по крайней мере установления международного контроля над этими спорными территориями.　

Таким образом, решение германского вопроса, несмотря на все имевшиеся в тот период разногласия, к началу февраля 1945 года, когда лидеры «большой тройки» прибыли на Ялтинскую конференцию союзных держав, представлялось следующим образом: 1) достижение военной победы над Германией и ее безоговорочная капитуляция; 2) ликвидация гитлеровского политического режима; 3) оккупация всей территории Германии на неустановленный срок; 4) непризнание аншлюса Австрии и всех иных завоеваний вермахта; 5) изменение германских границ в пользу СССР и Польши; 6) расчленение Германии во имя безопасности ее ближайших соседей и для недопущения угрозы очередной агрессии с германской стороны и т. д.　

Лидеры «большой тройки» прекрасно понимали, что Ялтинская конференция должна заложить сами основы послевоенного мироустройства, поэтому германский вопрос стал главным вопросом в ее повестке дня. Более года, то есть с момента окончания Тегеранской конференции, выработкой основных рекомендаций по решению германского вопроса занималась Европейская консультационная комиссия, в руководство которой тогда входили советский и американский послы в Лондоне Федор Тарасович Гусев и Джон Гилберт Вайнант, глава Центрально-Европейского департамента британского МИДа Уильям Стрэнг и комиссар по иностранным делам Французского комитета по делам национального освобождения Рене Массильи[204]. К началу работы этой конференции ЕЕК подготовила несколько вариантов документа «О безоговорочной капитуляции Германии», «Декларацию о поражении Германии и взятии на себя верховной власти союзными державами», «Соглашение о зонах оккупации» и другие материалы.　

Саму проблему расчленения Германии первым поднял И. В. Сталин, и этот хорошо известный факт почему-то до сих пор не прояснен многими историками (А. В. Аляев, И. В. Бычков, М. А. Филлитов, В. О. Печатнов[205]), которые так и не могут объяснить особую настойчивость советского вождя в этом вопросе. Между тем, вопреки утверждению ряда современных авторов, в частности А. Б. Мартиросяна[206], ни один из лидеров «большой тройки» тогда не выступал против планов расчленения Германии, и вся дальнейшая дискуссия в принципе свелась лишь к тому, «как об этом сообщить немцам». Немцам об этом, естественно, не сказали, но по итогам ялтинской дискуссии для изучения реальной процедуры расчленения Германии была создана Специальная комиссия в составе трех человек: министра иностранных дел Великобритании А. Идена (глава) и двух послов — Дж. Г. Вайнанта и Ф. Т. Гусева.　

«Соглашением о зонах оккупации» предусматривалось, что американские войска займут юго-запад Германии, английские войска — северо-запад, а советские войска — восток Германии. Было также решено, что за счет английской и американской зон небольшую зону оккупации получит и Франция. Новым в оккупационной проблеме стал вопрос о так называемом «Большом Берлине», который должен был войти в советскую зону оккупации. Но поскольку этот город был избран местом пребывания Союзного Контрольного Совета по Германии, то было решено, что германская столица временно будет управляться межсоюзнической комендатурой в составе оккупационных войск всех союзных держав. Таким образом, за три месяца до капитуляции Германии союзники были полностью готовы применить для решения германского вопроса самые суровые меры, вплоть до расчленения страны.　

Однако, когда Комиссия «по расчленению» в марте 1945 года начала конкретную работу, советский представитель вдруг совершенно неожиданно отказался от самой этой идеи, на которой столь твердо настаивали И. В. Сталин и В. М. Молотов всего месяц назад в Ялте. Именно тогда посол Ф. Т. Гусев, получив прямое указание от В. М. Молотова, передал председателю комиссии А. Идену официальное письмо, где говорилось, что советское правительство трактует решение Крымской конференции о расчленении Германии «не как обязательный план», а как возможное средство «для нажима на Германию, если другие средства окажутся недостаточными»[207]. В этой ситуации американский член Комиссии Дж. Г. Вайнант срочно сообщил в Вашингтон о столь радикальном изменении позиции Москвы и получил прямое указание начальства аналогично уклониться от принятия «любых окончательных решений». Таким образом, вопрос о расчленении Германии был де-факто снят с повестки дня. А уже в апреле 1945 года именно советский представитель в ЕКК выступил за то, чтобы полностью изъять положение о расчленении территории разбитого противника из «Акта о безоговорочной капитуляции Германии» и из «Декларации о поражении Германии и взятии на себя верховной власти союзными державами». Таким образом, сам термин «расчленение» исчез из этих документов, и подобные «маневры» советской дипломатии до сих пор не получили общепринятой трактовки в зарубежной и российской историографии. Наконец, 9 мая 1945 года новая официальная позиция высшего советского руководства по поводу расчленения Германии прозвучала из уст И. В. Сталина в его «Обращении к советскому народу по случаю окончания войны», где он прямо заявил, что «Советский Союз торжествует победу, хотя он и