Сталин, который, отдыхая в Сочи, находился в режиме постоянной переписки с В. М. Молотовым, очень резко и крайне негативно отреагировал на мягкую позицию главы советской делегации по процедурным вопросам, шедшую вразрез с рядом Потсдамских соглашений о порядке рассмотрения вопросов, касаемых только членов «большого альянса»[212]. Кроме того, рассчитывая на поддержку Москвы, глава французской делегации Ж. Бидо, выполняя указание Ш. де Голля, занял также жесткую позицию по проблеме Рура, Рейна и Саара, обещая в ответ поддержать ее и согласиться на создание центральной германской администрации[213]. В итоге работа Первой сессии СМИД зашла в «переговорный тупик» и закрылась без подписания какого-либо соглашения.　

Правда, как считают ряд историков (Р. Джеффри[214]), уже в октябре и декабре 1945 года, во время личных встреч с американским послом А. Гарриманом в Сочи, а затем с Дж. Бирнсом и Э. Бевиным в Москве, И. В. Сталин смягчил прежний резко негативный настрой, и Московское совещание глав дипломатических ведомств уже «прошло очень конструктивно и стало прорывом» в дискуссиях Москвы и западных держав по вопросам послевоенного устройства. Возможно, сам И. В. Сталин все еще рассматривал это совещание как последнюю возможность вернуться к временам «большой тройки» эпохи войны и был готов идти на компромисс по целому ряду болезненных вопросов, например болгарскому или румынскому. Но дальнейшие события развеяли эти радужные мечты «кремлевского старца».　

На Второй сессии СМИД, которая проходила в Париже в апреле-мае, а затем в июне-июле 1946 года глава советской делегации предложил создать общегерманское правительство, которое взяло бы на себя ответственность за заключение мирного договора и выполнение всех обязательств по нему. При этом в качестве самой оптимальной переходной меры В. М. Молотов предложил создать в кратчайший срок центральную немецкую администрацию, способную организовать и провести все выборные процедуры. Но против этой идеи категорически выступили Франция и Англия. Более того, французский министр иностранных дел Ж. Бидо при молчаливом согласии Вашингтона опять потребовал передать французской стороне Рейнскую область, Саарский район и Рурский бассейн, а остальную часть Германии расчленить на несколько небольших земель-государств. Естественно, что советская сторона выступила резко против этих планов французского министра и столь же резко этот план был отвергнут Э. Бевином, считавшим, что огромные ресурсы Рура и Рейнской зоны должны стать основой экономического возрождения всей Западной Европы, а не только одной Франции[215].　

Между тем на той же сессии СМИД советской стороной была вполне сознательно провалена согласованная «Сделка Бирнса», которая предусматривала заключение нового соглашения о разоружении и демилитаризации Германии, о чем Дж. Ф. Бирнс сговорился с самим И. В. Сталиным во время пребывания в Москве в декабре 1945 года. Причиной этого стало то обстоятельство, что в проект данного соглашения, привезенного в Париж американской стороной, был намерено внесен неоговоренный ранее пункт об инспекции всех промышленных объектов, в том числе в советской оккупационной зоне, а именно в Саксонии и Тюрингии, где на комбинате «Висмут» производился обогащенный уран. В результате жарких «подковерных схваток» и дипломатических «маневров» Вторая сессия СМИД завершилась не только громким провалом, но и совместным заявлением глав британской и американской делегаций об их желании объединить две зоны оккупации и создать на территории Западной Германии «Бизонию». Естественно, этот вызывающий демарш Вашингтона и Лондона стал прямым нарушением Потсдамских соглашений, о чем тут же заявили не только Москва, но и главком французских оккупационных войск генерал Мари-Пьер Кёниг. Но реальных рычагов противодействовать «союзникам» И. В. Сталин так и не нашел, а новый глава французского правительства Ж. Бидо, освободившись от опеки «непримиримого Ш. де Голля, уже ушедшего в отставку, дал задний ход и пошел на сделку с американцами[216].　

Кстати, как справедливо отметил Ю. В. Галактионов, довольно примечателен тот факт, что в промежутке между этой и следующей сессиями СМИД прозвучал ряд знаковых речей, которые окончательно определили всю политику западных держав в отношении Германии. Во-первых, это уже упомянутая фултонская речь У. Черчилля, в которой он откровенно заявил, что «западные демократии» не для того боролись с одним видом тоталитаризма (немецким), чтобы дать свободу действий другому (советскому), а также два его новых выступления, состоявшихся в ноябре 1946 года, где отставной премьер предложил французам «заключить мир с немцами» и, вспомнив давний лозунг, вновь призвал к созданию «Соединенных Штатов Европы» и включению в их состав Германии. Во-вторых, это речь госсекретаря Дж. Ф. Бирнса, произнесенная им в сентябре 1946 года в Штутгарте перед офицерами американских оккупационных войск и министрами ряда западногерманских земель, которая стала поворотным пунктом всей американской политики в отношении Германии. Именно здесь, охарактеризовав политику Москвы как «экспансионистскую», а границы Польши как «временные», он особо подчеркнул, что американские войска останутся на территории Германии до тех пор, пока ее не покинет «последний солдат» других оккупационных армий, прежде всего советской. А раз так, то отныне суть военного присутствия на территории Германии должна быть решительно изменена: на смену сугубо «контрольной» должна прийти «защитная» власть, а «мягкая» репарационная политика должна удержать немцев от любых рецидивов национал-социализма и реваншизма. Наконец, в-третьих, в октябре 1946 года Э. Бевин, выступая в Палате общин, заявил, что «британское правительство находится в почти полном согласии с тем, что сказал американский министр иностранных дел Бирнс в Штутгарте»[217].　

На Третьей сессии СМИД, которая проходила в Нью-Йорке в ноябре-декабре 1946 года, главным вопросом стало обсуждение текстов мирных договоров с Италией, Венгрией, Болгарией, Румынией и Финляндией. Однако не последнее место в ее работе в очередной раз занял и германский вопрос, по которому схлестнулись две непримиримые позиции — советская и американская. В. М. Молотов в своей речи «О судьбе Германии и мирного соглашения с ней», которую ряд историков называют «шедевром советского дипломатического искусства», проявив «отеческую заботу» о Германии, выступил за сохранение ее территориальной целостности и суверенитета. А его визави госсекретарь Дж. Ф. Бирнс предложил созвать в середине ноября 1946 года очередную Конференцию «союзных держав» и подписать на ней мирный договор с Германией, но без формирования центрального германского правительства и вывода оккупационных войск с ее территории. Понятно, что оба эти предложения не устроили Москву и Вашингтон и были сразу похоронены. Вместе с тем именно на этой сессии СМИД, во-первых, были наконец-то согласованы все тексты мирных договоров со всеми сателлитами Германии и, во-вторых, в начале декабря 1946 года подписано англо-американское соглашение о создании «Бизонии», которое де-факто вступило в силу 1 января 1947 года, что стало крайней точкой реального расчленения Германии, то есть отделения