Она снова всхлипнула. Да, после мужа осталось гигантское наследство, но оказалось, что взять его нет никакой возможности. Банки не выдавали вкладов, депозитов и кредитов. Митя Фадеев не нес выручку. Компаньоны попрятались по углам. От ее «карманных» денег осталось тысяч двенадцать с чем-то — после выхода в магазин, оплаты домработницы и шофера. Вы скажете, что же это за магазин? Простой такой бутик. Пара туфелек — не ходить же в весенней обуви летом! — полторы тысячи. Миленький белый плащик — на улице пасмурно было, а зонтик остался дома — пять пятьсот. Сумочка крокодиловая черная — как назло, в доме не было ни одной подобающей моменту, траур все же! — что-то около восемнадцати. И еще телефон новый — Иосиф на прошлой неделе расколотил старый, швырнув в Ваньку Бессараба, который снова «проспал» какую-то «стрелку» с какими-то «гольяновскими» — плюс, точнее — минус шесть с чем-то. А еще продукты, бутылка коньяку от какого-то французского Людовика, вот и набежало… Хотя, скорее, убежало.

Правда, оставался еще нетронутым конверт от Фроста, но долго ли пустить на ветер тридцать тысяч долларов? Тьфу! Если ты умеешь заниматься шопингом — тридцатка улетит за один удавшийся вечер.

Надо сказать, что Виктория любила шопинговать, говоря об этом новомодном искусстве на американский манер: «шапиннг». Она делала это с особым шиком. Никогда меньше десятки в магазине не оставляла. Только не надо считать ее траты на рубли, а тем более на десятки и сотни. Исключительно на тысячи евро, в скромные экономные дни — на доллары. Счет начинался от тысячи. Меньше называлось уже не «шапиннг», а «пошла спичек купила». Иосиф относился к этому увлечению не то чтобы с пониманием, но с уважением. Еще бы! Не каждая женщина способна потратить меньше чем за неделю десять миллионов долларов. Не верите? Спросите Викторию! Однажды в Америке она прогулялась по Манхэттену, причем не выходила за пределы Пятой и Мэдисон. Там она и купила несколько украшений с камушками, кое-что из одежды и очень симпатичный, скромный… пентхауз. То есть квартиру в верхнем этаже небоскреба прямо в начале Централ-парка. Забавным, по крайней мере, на взгляд Иосифа, проверявшего в конце месяца счета по кредитной карте, выглядело то, что украшения и квартира стоили примерно одинаково. Вот где верна поговорка о познавательном процессе в сочетании со сравнительным анализом.

Виктория вспомнила этот случай и открыла свой сейф. Достала те самые ювелирные украшения и примерила их. Они всегда радовали ее, и было бы досадно расставаться с ними именно сейчас, когда жизнь и так неслась в тартарары. Да и цену настоящую никто за них не даст. И как вообще можно представить Викторию Медянскую в роли барыги?

«Фу-у-у!»

Виктория поморщилась и спрятала драгоценности обратно в сейф. Села за стол мужа и взяла лист бумаги. Попыталась нарисовать таблицу и заполнить ее, распределив все ей известные активы Иосифа по соответствующим клеткам. Когда-то Иосиф учил ее этому, и она время от времени вела записи, пытаясь быть ему полезной и, главное, быть в курсе его дел. Выручка от концертов и частных выступлений, авторские гонорары, оплата телепроектов, закупленных каналами, конкурсы, музыкальная лотерея и еще с десяток клеточек удалось заполнить без труда. Рядом она писала фамилии. Чаще всего попадались: Фрост, Фадеев, Ротман, даже два коротких упоминания о Бессарабе. Слово «долг» действительно было гораздо меньше по буквам, чем количество цифр в числах 250 000 и 180 000. Ванька занимал часто, но никогда не отдавал. Для «вора в законе» возвращать деньги было делом непривычным и неприличным. Потому что — «не по понятиям». Правда, для того чтобы занимать, он делал исключение из «понятий».

Виктория ясно видела, что потенциально наследует колоссальные деньги, но дотянуться ни до чего не могла. Звонок Фросту, пусть и давшему ей денег на поминках, вызвал у Виктории чувство тошноты. Самое понятное, что сказал телемагнат, выглядело не то как напоминание, не то как угроза:

— Виктория, я бы не стал на вашем месте сейчас подымать все договоры и расписки. Лучше про них забыть. Нулевой вариант устроит всех участников сделки.

— Как «нулевой»? — поразилось такому бесстыдству Медянская. — С какой стати нулевой? Я же вижу эти цифры!

Фрост хмыкнул.

— Не все обязательства отражены в бумагах, Виктория. Поверьте, Иосиф ушел, оставшись мне должен — и порядком должен…

Медянская яростно фыркнула. Главное, в чем она была уверена, так это в том, что Иосиф никому, никогда и ничего не был должен. Шлиц ненавидел должников и долги, с которыми было сопряжено все его детство. Родители, бесконечно занимавшие по соседям денег «до получки», сделали ему пожизненную прививку от ссуд, кредитов и долгов. Шлицу проще было подарить человеку деньги, чем составлять огромные и длинные перестраховочные контракты и расписки.

— Бред… — отвергла она утверждение Фроста. — Вы со мной нечестны.

— Виктория, — не отвечая на упрек, покровительственно, сверху вниз напомнил Корней, — я же вам уже говорил, вы можете на меня рассчитывать в любое время. Вам нужна помощь? Какая?

Медянская даже опешила.

— Мне? Как вам сказать, Корней… Львович… если бы в мире были таблетки от жадности, наглости, бессовестности, то я бы умоляла вас съесть упаковку! Прощайте! Увидимся в суде! — она бросила трубку и закусила губу от отчаяния.

Виктория сама не понимала, почему помянула суд. При чем здесь вообще суд?! Неужели у нее хватит сил и упорства пойти в суд? Теперь она уже не была уверена ни в чем. Как вообще можно судиться с человеком, не привыкшим проигрывать? Фрост принципиально старался выходить победителем из любого спора. И где взять денег на хорошего адвоката? Виктории вдруг пришла в голову забавная идея, и она улыбнулась.

«А что если на полученные от Фроста деньги нанять адвоката? Вот будет номер! Деньги Корнея против него же и поработают!»

Она засмеялась:

— Теперь осталось найти карточки Резника и Павлова. Кроме них, это дело и доверить-то некому.

Виктория еще раз перелопатила бумаги на столе. Безрезультатно. Вместо визитных карточек наверх всплыл лист с логотипом «Роман Радио».

— Это знак! Попробую последний раз попытать правды у этих так называемых коллег.

— Корней, я все понимаю, но у меня свои проблемы! Я же не лезу к тебе в телевидение. Так и ты ко мне не лезь.

— Ты, дорогой Рома, снова забываешь, что речь идет не только о твоих бабках. Иосиф вынимал деньги из нашего проекта и финансировал тебя. Ротация, конкурс, викторины. Сам знаешь, чего я буду тебе перечислять? Или тебе нужны доказательства? Так это не проблема! Я к тебе подошлю своих адвокатов. Они тебе все растолкуют, если мой язык тебе стал уже непонятен.

— О! Ну что ты сразу — «адвокатов»? Зачем так, Корней? Неужели мы перестали понимать друг друга? Или ты хочешь всю жизнь ходить и оглядываться?

— Ты что имеешь в виду? — голос Фроста дрогнул. — Ты мне угрожаешь?

— Ни в коем случае! Корней, ты все неправильно понимаешь! Я тебе как друг советую… Наша жизнь сложная… А пример Иосифа нам всем наука. Пока убийца не найден, нам всем придется оглядываться. Так ведь?