Инспектор свернул на мостик, ведущий к Пиджинсфорд-коттеджу.

Когда вся компания вернулась домой, Пенрок, измученный и бледный, сидел, уставившись в огонь. Генри сел рядом, и Пенрок вдруг спросил с какой-то необъяснимой обидой:

– Теперь побежите рассказывать Кокриллу о своем… открытии?

Генри удивился его тону, однако ответил небрежно:

– Открытие мое лопнуло. Мы не смогли отцепить веревку!

– Неужели?

– Да, издали это сделать не получается. А если подойти ближе, наверняка останутся следы. Возможно, Тротти благодаря цирковой выучке сумела бы накинуть петлю на громоотвод, стоя сама на берегу, но потом ее никак не снимешь – узел только туже затягивается.

– Не обязательно делать скользящий узел, – ответил Пенрок задумчиво.

– Мы по-всякому пробовали. Никак не выходит.

Пенрок молчал. На душе у него потеплело: все-таки Тротти не убийца! Правда, теперь они все оказываются вновь подозреваемыми: он сам, леди Харт, Фрэн с Венис, Генри и Джеймс.

Тем временем Джеймс с рассеянным видом промолвил, что, возможно, Тротти и не снимала веревку – просто забросила ее на крышу беседки.

– Нет-нет, полицейские там бы ее нашли! Они заглядывали на крышу, когда искали орудие убийства.

– Да все это глупость какая-то, – сказала Фрэн, усадив Азиза к себе на колени и любовно почесывая ему животик. – Допустим, руки у Тротти все еще сильные, так ведь ноги от этого не становятся здоровее. Не могла она столько лет притворяться! Когда мы еще были совсем маленькие, Тротти всегда раньше всех выходила из дома в воскресенье, чтобы успеть в церковь к началу службы. А в магазине всегда за прилавок держалась… помнишь, Венис?

– Конечно! – воскликнула Венис.

Она тоже радовалась, что Тротти вне подозрений.

– Все равно, Фрэн, с тебя пять шиллингов!

– Ничего подобного! – Фрэн спустила Азиза на пол и приготовилась к бою. – Ты обещал доказать, что убийство можно было совершить таким-то способом, – и не доказал. Полкроны я, так и быть, заплачу – ты здорово догадался, что можно было пройти по воде. Но не больше!

– Я доказал, что убийца мог добраться до беседки и обратно…

– Да, но веревку-то он снять не смог бы!

– А про веревку я ничего и не говорил…

Джеймс раскинулся в массивном кресле, сонно полузакрыв глаза.

– А ты что скажешь, Джимми? – Фрэн подобралась к нему, не вставая с колен.

Леди Харт и Венис о чем-то оживленно спорили с Генри. Джеймс наклонился и взял руку Фрэн в свои:

– Я думаю, что ты самое прелестное создание в целом свете.

Она смотрела на него снизу вверх, смеясь и краснея.

– Джеймс, милый! Вдруг кто-нибудь услышит!

Он не засмеялся.

– А что такого? Фрэн, только скажи, что согласна выйти за меня замуж, и пусть весь мир знает, что для меня ты самая чудесная, восхитительная, очаровательная и неотразимая и я с ума по тебе схожу. Фрэн, милая, любимая, скажи, что ты согласна! Когда-нибудь потом, когда все это закончится. Я освободился, пусть и таким ужасным образом… Фрэн, ты выйдешь за меня?

Она испуганно оглянулась и выдернула руку. Трое спорщиков по-прежнему жарко обсуждали ее пари; Пенрок полулежал на диване. Лицо его было в тени. Фрэн вскочила и, быстро наклонившись, легко поцеловала Джеймса в краешек губ.

– Может быть! – сказала она, а в следующий миг уже сражалась с Генри за свою вторую полукрону.

Пенрок тихо сидел в тени, ослепнув от боли, ревности и беспросветного отчаяния. Он даже не поднял головы, когда вошедший Кокрилл занял свое любимое место перед камином, выуживая из кармана бумагу и табак.

– Я сейчас заходил в коттедж, встретился с Тротти, – без предисловий сообщил инспектор.

– Это была не Тротти! – хором отозвались все.

– Да что вы говорите? – усмехнулся Кокрилл, потому что и его самого ввела в заблуждение напрашивающаяся ассоциация между веревкой и воздушными гимнастами. – А вы понимаете, что это значит? – прибавил он вкрадчиво.

– Что это сделал кто-то из нас? – предположила Фрэн.

Кокрилл решился и спросил, не отрывая взгляда от сигареты:

– Если я докажу, что это был кто-то из вас, что тогда сделаете вы?

– В каком смысле – что сделаем?

– Как это воспримут остальные? – нетерпеливо пояснил Коки. – Вы тут все добрые друзья, а кое-кто даже больше, чем друзья. Если я укажу на одного как на убийцу, что сделают остальные? На чьей будут стороне? Будете его защищать – человека, который убил женщину и отрезал ей голову?

– Его? То есть это мужчина? – спросила леди Харт.

– Мужчина, женщина… Я говорю в общем. Как вы поступите в таком случае? Отдадите его правосудию?

– От нас же ничего не зависит, – спокойно возразил Генри. – Как мы можем его защитить, если вы уже знаете правду?

– А если я знаю, но доказать не могу? – проговорил Коки, упорно разглядывая сигарету.

– Вы еще хотите, чтобы мы помогли вам доказать? – возмутилась Венис. – Думаете, мы пойдем против своих?

– Даже если речь идет об убийстве и об изуродованных трупах?

Все замолчали.

– Наверное, тут многое значит мотив, – сказала наконец леди Харт.

– В данном случае мотивом был страх.

– Страх чего? – спросила Фрэн.

– Страх за вас. – Кокрилл резко вскинул голову. – Верно, мистер Пенрок?

Пенрок сидел неподвижный и безмолвный. Двое полицейских придвинулись ближе.

Фрэн бросилась на его защиту:

– Пен не звонил в полицию! Когда вы говорили по телефону с той женщиной, Пен был с нами в гостиной! Должен быть кто-то еще! Конечно, это сделал не Пен! Пайпу Ле Мэй убила женщина, которая позвонила в полицию!

– А вам не приходило в голову, – с мрачной издевкой проговорил Коки, глядя ей прямо в глаза, – что звонила сама Пайпа Ле Мэй?

– Пайпа! Зачем ей звонить? И потом, та женщина сказала, что она убила Грейс Морланд.

– А может, она и убила, – отозвался Кокрилл, закуривая следующую самокрутку.

Все смотрели на него в полном ошеломлении.

Кокрилл негромко сказал:

– Я вам расскажу одну историю. Мистер Пенрок, вы не против?

Молчание Пенрока было невыносимо. Он чуть заметно шевельнул рукой с зажатой меж двух пальцев сигаретой, словно говоря: «Продолжайте. Мне все безразлично».

– Это история… скажем так: о прекрасном принце, – начал Коки, насмешливо блестя темными глазами. – Это был очень хороший, правильный принц, и, как полагается в сказках, он, конечно, влюбился в прекрасную принцессу. Однажды в его королевство явилась немыслимая злодейка – нам и постичь невозможно всю глубину ее черного злодейства. Она убила подданную принца, потом отрубила ей голову и бросила в канаву. Быть может, когда-нибудь мы узнаем, зачем она это сделала. А потом она вдруг вспомнила слова, сказанные несчастной жертвой, и забралась во дворец принца через черный ход, который оставили открытым двое молодых людей, пока миловались в саду принца. Злодейка похитила из дворца смешную шляпку принцессы и надсмеялась над своей жертвой, напялив шляпку на жалкий изувеченный труп в канаве.