– Нет. – Коко хотела возразить, но я ее перебила. – Вовсе нет. Клянусь тебе. Потому я и пришла сюда сегодня – потому же буду приходить сюда каждый день, пока она за мной не придет. Потому что она придет за мной, Коко. Вечно скрываться я не смогу.

Я помолчала и глубоко вдохнула.

– А когда она наконец придет, я буду готова. Хватит играть в уловки и переодевания. Хватит полагаться на Бабетту и родословную Баса. И на тебя. – Я улыбнулась ей, извиняясь, и провернула на пальце кольцо Анжелики. – Пора мне действовать самой. Если бы этого кольца не нашлось в хранилище Трамбле, я бы оказалась в заднице. Я позволила себе ослабнуть. За этими стенами риск разоблачения велик, но в этом лазарете… Здесь я смогу упражняться в колдовстве, и никто никогда не узнает об этом.

Коко улыбнулась, медленно и широко, и взяла меня под руку.

– Вот это – другое дело. Только в одном ты ошиблась – на меня полагаться ты будешь и дальше, потому что я никуда не денусь. И упражняться мы будем вместе.

Я нахмурилась, разрываясь на части – мне хотелось и умолять ее остаться и заставить поскорее уйти. Но решать было не мне, и я уже прекрасно знала, куда она меня пошлет, если я попытаюсь заставить ее хоть что-то сделать против воли. В конце концов, все свои любимые ругательства я узнала именно от Коко.

– Это опасно. Даже если запах скроет наше колдовство, шассеры все равно могут нас разоблачить.

– Именно потому я и нужна тебе здесь, – заметила Коко. – Чтобы в таком случае обескровить их.

Я уставилась на нее.

– А ты так можешь?

– Точно не знаю. – Она подмигнула и помахала на прощание мсье Бернару. – Возможно, нам стоит это выяснить.

Лу

Когда позднее мой муж вернулся, я лежала в теплой воде с лавандовыми пузырьками. Его голос эхом донесся из-за стены.

– Она здесь?

– Да, но…

Разумеется, этот tête carrée[14] не стал задерживаться и выяснять, почему Ансель стоит в коридоре, а не в спальне. Я усмехнулась в предвкушении. Купание, конечно, он мне сейчас испортит, но выражение его лица того стоит.

И верно, мгновение спустя муженек ворвался в комнату. Я наблюдала, как он оглядывает комнату в поисках меня.

Ансель снял с петель дверь ванной, чтобы заделать дыру от кулака моего супруга, но я не стала ждать, пока он закончит. Ныне дверной проем был восхитительно пуст и через него можно было вдоволь налюбоваться, как я, обнаженная и вся в мыле, принимаю ванну. И как мой муж умирает от стыда при виде меня – тоже. Нашел он меня быстро. Издав все тот же чудесный придушенный хрип, он вытаращил глаза.

Я весело ему помахала.

– Привет.

– Я… что ты… Ансель! – Метнувшись прочь, он чуть не врезался в косяк. – Я же велел тебе починить дверь!

– Я не успел… – нервно пискнул Ансель.

Нетерпеливо рыкнув, мой муж захлопнул дверь спальни изнутри.

Я представила, что вместо пузырька передо мной его лицо, и щелчком лопнула его. Потом еще один. И еще.

– Ты с ним очень груб, знаешь ли.

Муженек не ответил. Видимо, пытался сдержать краску, которая уже подступала к щекам. Мне это было прекрасно видно – его шея багровела, сливаясь цветом с медными волосами. Я наклонилась и скрестила руки на бортике ванны.

– Где пропадал?

Шея у моего мужа напряглась, но он упорно смотрел в сторону.

– Мы не смогли их поймать.

– Андре и Грю?

Он кивнул.

– И что теперь будет?

– Шассеры обыскивают Восточную сторону. Если получится, уже скоро мы схватим их, и каждый проведет следующие несколько лет в тюрьме, осужденный за нападение.

– После того как они расскажут тебе все, что знают о моей подруге.

– После того как они расскажут мне все, что знают о ведьме.

Я закатила глаза и брызнула ему в затылок водой, замочив волосы и воротник рубашки. Он с негодованием обернулся, сжав кулаки, но тут же замер и зажмурился.

– Может, все же наденешь что-нибудь? – Он махнул одной рукой на меня, а другой прикрыл глаза. – Не могу с тобой разговаривать, когда ты сидишь там… сидишь там…

– Голая?

Муженек громко щелкнул зубами.

– Да.

– Прости, не могу. Я еще не домыла голову. – Раздраженно вздохнув, я снова погрузилась в пену. Вода сомкнулась вокруг моей шеи. – Но теперь можешь посмотреть, все самое интересное уже не увидишь.

Муж приоткрыл один глаз. Увидев, что я под пеной, он расслабился – настолько, насколько вообще способен был расслабиться мой до крайности чопорный супруг.

Он осторожно подошел поближе и облокотился на опустевший дверной косяк. Я не обращала на него внимания и мылила ладонь. Некоторое время мы молчали, пока я растирала волосы.

– Откуда у тебя эти шрамы? – спросил он.

Я продолжала мылить голову. В сравнении со шрамами Коко мои, конечно, ерунда, но все же у меня их было прилично. Что поделаешь, жизнь на улицах чревата последствиями.

– Которые?

– Все.

Я рискнула бросить на мужа взгляд, и сердце подскочило в груди – я поняла, что смотрит он мне на горло. Чтобы отвлечь его внимание, я указала на длинную зазубренную полосу на плече.

– Вот тут я как-то напоролась на ножик. – Затем подняла локоть и показала ему еще несколько шрамов. – А вот тут с колючей проволокой не поладила. – Потом коснулась кожи ниже ключицы. – И еще один ножик. Больно порезал, скотина.

Муженек не обратил внимания на грубое выражение и просто непроницаемым взглядом смотрел на меня.

– Кто это сделал?

– Андре. – Я окунула волосы в воду и улыбнулась, заметив, как он отвел взгляд. Смыв мыло, я обняла ноги и положила подбородок на колени. – Ухитрился, когда я еще только недавно приехала в город.

Он тяжело вздохнул, будто от внезапной усталости.

– Прости, что мы их не нашли.

– Ничего, еще найдете.

– Да? Почему?

– Они глуповатые ребята. С них станется заявиться сюда завтра утром с вопросом о том, зачем вы их искали.

Мой супруг фыркнул и потер шею, отчего на руке у него заиграл мускул. После допроса он ходил с закатанными рукавами, и теперь я просто не смогла удержаться и пробежалась взглядом вдоль его руки к кисти, к мозолистым пальцам, к тонким рыжим волоскам на коже.

Он кашлянул и быстро опустил руку.

– Мне нужно идти. Скоро мы будем допрашивать мадам Лабелль. А потом еще вора из дома Трамбле. Бастьена Сен-Пьера.