– Ой, ta gueule[15]! – Я скрестила руки на груди, только бы не вцепиться ими ему в горло. – Я, чтоб ты знал, взрослая женщина и сама за себя решаю. И виновата здесь только я, так что если хочешь потравить кого-нибудь, то лучше меня. Ты и так бедному мальчонке покоя не даешь…

Лицо муженька стало почти фиолетовым.

– Ансель не ребенок! Он будущий шассер, и если он им все же станет, то должен уметь отвечать за…

– Ансель, отойди, – буркнул Жан-Люк, перебив нас. Он наконец сумел оттолкнуть Анселя с дороги. – Это все, конечно, очень увлекательно, но кое у кого из нас еще есть дела: найти беглеца, сжечь ведьму… всякое такое. Мадемуазель Перро, через десять минут вы должны быть в лазарете. Я проверю.

Он просверлил нас напоследок раздраженным взглядом и вышел. Коко закатила глаза и хотела пойти за ним, но задержалась на пороге. В глазах ее застыл немой вопрос.

– Все хорошо, – пробормотала я.

Она кивнула, посмотрела на моего мужа – тоже раздраженно, а затем закрыла за собой дверь.

Молчание, воцарившееся между нами, было мучительным. Казалось, книги вокруг вот-вот заполыхают. Это пришлось бы кстати, учитывая, сколько в них было зла. Я с новым интересом посмотрела на «Двенадцать трактатов об истреблении нечистой силы», взяла ее и увидела, как золотые узоры возникают из небытия вокруг меня. Не будь я так рассержена, то изумилась бы до крайности. Уже очень давно непрошеные узоры не возникали в моем разуме сами – я уже чувствовала, как мое колдовство просыпается внутри, жаждая свободы после долгого заточения.

«Будет довольно всего лишь искры, – уговаривало оно. – Дай волю своему гневу. Позволь страницам вспыхнуть».

Но я не хотела отпускать на волю гнев. Я хотела накинуться на своего мужа и удавить его.

– Ты нам солгала. – Его голос наконец прорезал тишину.

Я смотрела на книгу, но явственно представляла, как пульсирует вена у него в горле, как напряжен его подбородок.

– Мадам Лабелль сказала нам, что ведьму зовут Козетта Монвуазен, а не Александра.

Да, и прямо сейчас она раздумывает, как обескровить тебя. Может, мне стоит ей в этом помочь. Но вместо этого я просто швырнула «Двенадцать трактатов» ему в голову.

– Видели глазки, что руки брали. Чего же еще ты от меня ждал?

Муж поймал книгу прежде, чем та сломала бы ему нос, и кинул обратно в меня. Я увернулась, и том рухнул на пол. Там ему и место.

– Это не игра! – закричал мой супруг. – На нас возложена обязанность оберегать это королевство от зла! Ты же видела лазарет! Ведьмы опасны…

Я сжала кулаки, а узоры вокруг яростно замерцали.

– Будто шассеры – нет!

– Мы пытаемся тебя защитить!

– Извинений не проси, не дождешься! – У меня зазвенело в ушах, и я кинулась к нему и толкнула в грудь. Он даже не шелохнулся, и я зарычала: – Я до последнего буду защищать тех, кто мне дорог. Ясно тебе? До последнего.

Я снова толкнула его в грудь, на этот раз посильнее, но муженек поймал меня за руки, и вырвать их я уже не могла. Наклонившись ближе, он изогнул медную бровь.

– Вот как, значит? – Голос его снова стал мягким. Опасно мягким. – Ты поэтому помогла своему любовнику сбежать?

– Любовнику? – Изумившись, я вздернула нос и гневно посмотрела на него. – Не представляю, что ты такое несешь.

– То есть ты это отрицаешь? Что он твой любовник?

– Я сказала: не представляю, что ты несешь, – повторила я, в упор глядя на его руки поверх моих. – Бас мне не любовник и никогда им не был. А теперь отпусти меня.

К моему удивлению, он и правда меня выпустил – поспешно, будто изумившись тому, что вообще ко мне прикоснулся, – и отступил назад.

– Я не смогу тебя защитить, если ты будешь меня обманывать.

Я кинулась к двери, даже не глядя на него.

– Va au diable.

Иди ты к черту.

Лу

Приглушенные голоса доносились до нас из алтарной, а на иконах вокруг мерцали блики света от каминного огня. Зевая, я разглядывала ближнюю ко мне икону – на ней была изображена ничем не примечательная женщина со скучающим выражением лица. Я, в общем-то, разделяла ее чувства.

– Я все еще помню свою первую попытку. Сразу же попал в цель. – Архиепископ довольно хмыкнул – он заметно оживился, как нередко случается со стариками в минуты ностальгии. – И прошу вас заметить, я тогда явился прямиком с улицы, семилетний парнишка, за душой ни кроны, ни умений, ни опыта. Даже не держал еще в руках лука, не говоря уже о том, чтобы стрелять. Прежний епископ провозгласил, что сам Господь помог мне.

Губы моего мужа дрогнули в ответ.

– Я в это верю.

Я опять зевнула. В молельне оказалось очень душно, а от шерстяного платья, что было на мне – скромного, унылого и очень теплого, – становилось только хуже. У меня слипались глаза.

Может, Господь и мне поможет, – продержаться до конца службы и не захрапеть, например.

После происшествия в библиотеке я сочла разумным принять от мужа приглашение на вечернюю мессу. Я не знала, поверил ли он в нашу с Анселем историю про учебу, но затея пришлась ему по вкусу, и поэтому весь оставшийся день я зубрила Писание – беспощаднейшее из возможных наказаний.

– «Непрестанная капель в дождливый день и сварливая жена – равны», – процитировал он тогда, с раздражением глядя на меня и ожидая, пока я повторю. Явно все еще злился.

– Что дождь, что мужики – все одно заноза в заднице.

Муж нахмурился, но продолжил:

– «Кто хочет скрыть ее, тот хочет скрыть ветер и масть в правой руке своей, дающую знать о себе».

– Кто-то там что-то делает правой рукой и хочет это скрыть… – Я коварно поиграла бровями. – Quel risque[16]! Интересная у вас книжечка, однако…

Он перебил меня, пока я совсем не осквернила его честь:

– «Железо железо острит, и человек изощряет взгляд друга своего».

– Железо железо острит, и поэтому то ты меня бесишь, то я тебя, так по кругу и ходим.

Это продолжалось бесконечно.

Честно, я даже рада была принять приглашение на мессу и наконец передохнуть.

Сейчас Архиепископ снова хмыкнул и сжал плечо моего мужа.

– Со второй попытки я, конечно же, промахнулся напрочь.

– И все же вы справились лучше меня. Я смог попасть в цель только через неделю.

– Ерунда! – Архиепископ покачал головой, все еще улыбаясь воспоминаниям. – У тебя природный талант. Да, ты определенно справлялся заметно лучше остальных новобранцев.