Даниил еще пытался плести какую-то политику «Галицкого королевства», снова ездил в Венгрию, Польшу. Ни малейшего взаимопонимания он не нашел. Зато ослаблением Юго-Западной Руси соседи воспользовались в полной мере. На нее посыпались польские, литовские, венгерские нападения. Галицким князьям приходилось звать на помощь татар. Те, в свою очередь, совершали походы на Литву, Польшу, Венгрию. А по дороге грабили русские земли. Галиция и Волынь превратились в поле боя. Их разоряли обе стороны. Они захирели, покатились в упадок. В скором времени литовцы с поляками подмяли их и поделили между собой.

Таким образом, Даниила Галицкого и впрямь можно считать одним из основоположников современной «украинской» политики. Она ориентировалась на Запад, а привела к отделению, обособлению и чужеземному порабощению западных окраин Руси. Политика св. Александра Невского дала совершенно иные результаты. Удержала от распада и сформировала ядро для будущего возрождения России. Как учит нас Евангелие: «Всякое дерево познавется по плоду своему» (Лк, 6, 44).

Великий князь Ярослав Всеволодович и его сын, св. Александр Невский, покорились Орде вынужденно. Смирялись, чтобы уберечь страну и народ. На Руси в это время стала популярной теория «Вавилонского пленения». Вспоминали Ветхий Завет: когда Иудея погрязла во грехах, Господь отдал ее под власть нечестивого царя. Пророки предупреждали, что противиться Божьему наказанию нельзя, его надо принимать со смирением. Но пленение не вечно, надо лишь преодолеть собственные грехи. Мера зла исполнится, и Вавилонское царство падет.

Хотя многие люди рассуждали гораздо проще: надо повыгоднее пристроиться к победителям. Они поступали в отряды баскаков, становились ханскими слугами, палачами. Меняли веру, без нее было удобнее. Можно было иметь нескольких жен, наложниц, не мучиться совестью, перерезая глотки соплеменникам. Св. мучеников Михаила Черниговского и его боярина Феодора казнил в Орде не татарин, а русский, некий Доман из Путивля. Государя Ярослава Всеволодовича, поехавшего на поклон в монгольскую столицу Каракорум, погубил клеветой его собственный боярин Федор Ярунович. Очевидно, хотел выслужиться. В Ярославль вместе со сборщиком налогов Тетямом явился монах-расстрига Зосима, отрекшийся от Христа и перешедший в ислам. Измывался над соотечественниками, кощунствовал, надругался над крестами и храмами. Правда, люди этого не выдержали, Зосиму убили и труп бросили на съедение псам и воронам.

А князья в прежние времена, повздорив из-за клочка земли или просто считая себя оскорбленными, хватались за мечи. Обиженные бояре плели заговоры. Теперь освоили другой способ, склочничали перед ханом. В Сарае собирались десятки соперников. Месяцами, а то и годами обивали пороги. Татары смекнули, какую выгоду из этого можно извлечь. Обирали тяжущиеся стороны, натравливали друг на друга: «Обычаи бо поганых виещуще вражду между братии, князей русских, и на себя большие дары взимаху».

До какой-либо законности было далеко. Например, Курское княжество делили между собой два родственника из Черниговского дома, Олег сидел в Рыльске, а Святослав в Липецке. Но сбор дани с Курской земли взял на откуп баскак, хивинец Ахмат. Он набрал банду из всякого сброда, откровенно грабил. Олег со Святославом пожаловались хану. Тот выделил отряд татар, банду разогнали, стан разбойника разорили. Но у него нашелся могущественный покровитель – темник Ногай. Он предоставил воинов Ахмату. Курское княжество погромили, 13 бояр казнили, их головы и руки Ахмат приказал возить повсюду для устрашения и объявлять: «Так будет всякому, кто дерзнет оскорбить баскака!».

Он принялся властвовать в княжестве как хозяин. Но князья уцелели. Олег отправился к хану, а Святослав начал партизанскую войну. Нападал на отряды Ахмата, убивал его подручных. Дело пошло так успешно, что сам баскак в ужасе сбежал. Но из Сарая вернулся Олег и… перепугался. Обвинил Святослава, что он провинился перед татарами! Опять помчался в Сарай и настучал на родственника: выгнал баскака, убивал его слуг! Хан вынес смертный приговор, удовлетворенный Олег вернулся и собственноручно прикончил родственника. Правда, ничего от этого не выиграл. Брат Святослава Александр отомстил. Налетел и перебил Олега с сыновьями. Потом поехал в Орду, подмазал, кого нужно, взятками и получил ярлык на Курское княжество.

Аналогичным образом повздорили брянские князья. Святослав Глебович выпроводил из города своего племянника Василия. Тот нажаловался в Орде, вернулся с татарами. Дядю одолел и прикончил, а при этом ордынцы подчистую разорили Брянск и Карачев. Часть жителей перерезали, других угнали в плен.

Северную Русь от подобных безобразий удерживал св. Александр Невский. С его авторитетом считались удельные князья. Считались и татары, не наглели. Но в 1263 г. земная жизнь государя оборвалась. Митрополит Кирилл объявил: «Зашло солнце земли Русской!». Никто сперва не понял его, и Кирилл пояснил сквозь сотрясавшие его рыдания: «Чада мои милые, знайте, что ныне благоверный князь великий Александр преставился!». Ответом ему был единодушный вопль: «Погибаем!..».

Действительно, для нашей страны это стало катастрофой. Великокняжеский престол должен был унаследовать брат Невского Андрей, но он тяжело болел и вскоре умер. Великим князем стал другой брат, Ярослав III Тверской. Он не обладал ни авторитетом, ни талантами Александра, и Северная Русь стала разваливаться так же, как южная. Уделы обосабливались. Князья на государя не слишком оглядывались. Он даже не стал переезжать во Владимир, продолжал жить в собственной Твери. Прежняя столица начала приходить в упадок.

Единственной силой, которая еще связывала распавшиеся русские земли, была Православная Церковь. Но и над ней нависла неожиданная угроза. Византийский император Михаил Палеолог сумел отбить у крестоносцев Константинополь. Но опасался, что Запад предпримет новый поход. Чтобы избежать этого, Михаил не додумался ни до чего лучшего, как поклониться папе. Назначил патриархом беспринципного Иоанна Векка, начались переговоры с латинянами. Император и патриарх одним махом сдали позиции по всем спорным вопросам, признали папское главенство, и в 1274 г. была заключена Лионская уния. Православные византийцы возмутились, отказывались признать ее. Но со своими подданными Палеолог вовсе не был таким сговорчивым, как с католиками. На недовольных обрушились страшные репрессии. Их тащили в тюрьмы, пытали, казнили. Карательные экспедиции были направлены на Афон и в другие крупные монастыри.

На Руси в защиту Православия выступил митрополит Кирилл. Он созвал во Владимире Собор, потребовал укреплять истинную Веру. Сарского епископа Феогноста направили в Византию, поручили провести переговоры с патриархом. Да какие там переговоры! В Константинополе епископу пришлось своими глазами увидеть, как на плахе слетали головы священников и монахов, пытавшихся отстоять Православие. Русь унии не приняла. Но при этом она очутилась в изоляции. Во всем мире не осталось никого, кто хотя бы посочувствовал ее страданиям.

Впрочем, в нашей стране имелся князь, способный заменить Невского – его 14-летний сын Дмитрий. Он княжил в Переславле-Залесском и Новгороде и был во многом похож на отца. Честный, глубоко верующий, настоящий патриот. Он унаследовал и полководческие способности Невского, отец уже посылал его командовать в походе на Дерпт. Но единство Руси, и без того хлипкое, окончательно рухнуло.