На главной улице никто не сражался, здесь вообще не было участников турнира, однако горожане стояли на балконах и галереях, надеясь что-то увидеть. Несколько смельчаков оказались на обочине дороге, и среди них – виноторговец, поставивший кувшины с товаром на складной стол, чтобы привлечь внимание рыцарей. Мальчишки то и дело выбегали на дорогу, а затем быстро возвращались назад, чтобы не попасть под копыта.

– Куда поехали рыцари? – спросил Вильгельм у веснушчатого паренька и вручил ему анжуйский пенс и кусочек хлеба.

Ребенок от такой щедрости вытаращил глаза и показал на улицу, уходящую вправо.

– Вон туда, – сообщил он, крепко сжал в кулаке ценную монету и впился зубами в хлеб. Он рвал его зубами так, как собака рвет мясо.

Вильгельм с Генрихом снова надели шлемы и направили боевых коней на улицу, указанную мальчиком, но обнаружили, что дорога перекрыта лордом по имени Симон де Нофль и отрядом пехотинцев, устрашающе размахивающих мечами и копьями. Генрих выругался себе под нос и так сильно потянул за поводья, останавливая коня, что жеребец даже встал на дыбы.

– Что теперь? – спросил он у Вильгельма. Уверенность молодого короля убавилась. – Мы не сможем сквозь них прорваться, но назад повернуть тоже нельзя.

Он повернулся в седле и показал на дорогу позади них. Вильгельм оценивающе осматривал людей Нофля сквозь прорези шлема.

– Они не устоят, если мы бросимся в атаку, – заметил он. – Это не настоящее сражение, когда речь идет о жизни и смерти. Сколько бы он им ни платил, эти деньги не стоят того, чтобы стоять на пути несущихся галопом боевых коней. У де Нофля нет места для контратаки. Они не станут его защищать… Поверьте мне.

Из-под шлема Генриха послышался звук, напоминающий сдержанный смех.

– Я всегда вам верил, – сказал король. – Не подведите меня теперь.

– Никогда, – ответил Вильгельм. – Запомните: правильно выбранная позиция, отношение к делу и сила духа – это больше, чем половина победы в битве. Эти пехотинцы сейчас видят двух рыцарей на молодых боевых конях. Они видят копыта с железными подковами, которые одним ударом способны переломать им руки и ноги. Они видят кольчуги, которые нелегко пронзить, и шлемы с прорезями, под которыми не рассмотреть выражение лица. А мы видим их страх.

Генрих кивнул, усваивая урок.

– А кого мы видим? – спросил он.

– Овец, – ответил Вильгельм и тихо усмехнулся. – Одна запаникует, и все стадо понесется за ней.

Два рыцаря одновременно приготовили копья, прикрылись щитами и пришпорили коней. От удара копыт по камням, которыми была вымощена улица, взлетали искры. Шелковые покрывала на животных развевались и трепетали, когда они неслись галопом. Вильгельм не отводил взгляд от Симона де Нофля, который громким голосом отдавал команды. Он приказывал своим людям оставаться на местах, но Вильгельм знал, что они этого не сделают. Большинство были наемниками и не собирались демонстрировать верность господину, оставаясь на месте при приближении двух мощных боевых коней. Кони продолжались нестись вперед, и пехотинцы не выдержали. Они разлетелись, как солома на ветру. Вильгельм подгонял жеребца бедрами, потом чуть-чуть развернулся и крепко схватил коня де Нофля за поводья.

– Маршал, ублюдок, отпусти!

На де Нофле был надет шлем, оставляющий лицо открытым, глаза рыцаря горели от ярости и досады.

– С радостью, если вы обязуетесь выплатить мне выкуп, – ответил Вильгельм и рассмеялся, когда де Нофль выругался, поминая предков победителя.

Вильгельм повел добычу но узкой боковой улочке со сточными канавами по обеим сторонам. Генрих ехал позади. Вильгельм направлялся к платной конюшне, которую выбрали как один из пунктов сбора участников турнира. Туда доставляли взятых в плен рыцарей, там же они давали обязательство выплатить выкуп, участники могли отдохнуть, починить снаряжение или, в случае необходимости, поменять лошадей. На узкой улочке, застроенной домами, стук копыт отдавался оглушительным эхом, освещение было таким плохим, что Вильгельм почти ничего не видел сквозь прорези шлема. Де Нофль прекратил ругаться и замолчал, но вместо него рот открыл Генрих. Молодой король громко пел, правда, сильно фальшивил.

В платной конюшне Вильгельм спешился и, отстегивая шлем, приказал одному из поджидающих оруженосцев Генриха отвести захваченного в плен рыцаря к другим.

– Какого рыцаря? – спросил Генрих, прежде чем озадаченный оруженосец успел произнести хоть слово. Он уже снял шлем и насадил на луку седла. Глаза у него блестели, а плечи тряслись. – У вас определенно имеется лошадь со сбруей, но вы, похоже, потеряли пленного.

Вильгельм развернулся. Теперь, сняв шлем, он видел все, и пораженно уставился на пустое седло. Он передал шлем оруженосцу и спросил:

– Где де Нофль?

Генрих развернулся в седле и показал в ту сторону, с которой они приехали.

– Он перемахнул через канаву, а вы и не заметили. Боже, как это было смешно!

Смех, который он до этого сдерживал, вырвался наружу, и король согнулся в седле, содрогаясь от хохота.

Вильгельм нахмурился и широкими шагами пошел назад по улице. Симон де Нофль уже запрыгнул на галерею, огибающую дом, который возвышался как раз за сточной канавой. Рядом с ним стояла испуганная дама средних лет, прижимая к груди ручную прялку, словно это был талисман против изнасилования.

– Я прошу предоставить мне убежище, Маршал! – закричал де Нофль и погрозил Вильгельму пальцем. – Если вы войдете в этот дом, то добрая женщина изобьет вас своей прялкой!

Вильгельм уперся руками в бока и уставился на сбежавшего пленного.

– Она не может защищать вас хуже, чем ваши люди! – ответил он и рассмеялся. Ситуация получилась настолько забавной, что его раздражение от потери дичи ушло. – Наслаждайтесь, Празднуйте свадьбу. – Он демонстративно поклонился. – Я бы спел вам серенаду, но мне нужно заняться одним прекрасным боевым конем и сбруей.

Как и следовало ожидать, де Нофль спустил штаны и покрутил задницей. Вильгельм поднял руки вверх и вернулся в конюшню. Там Генрих продолжал хохотать.

– Если бы вы только видели его, Маршал! – повторял он. – Ну и трюк! Ну и трюк!

Вильгельм не был уверен, что побег пленного получился таким уморительным, но смог посмеяться над собой. Он всегда мог оценить шутку. Генрих рассказывал о случившемся всем, кто только соглашался слушать, и к тому времени, как они вернулись на арену, едва ли оставался хоть один участник турнира, не слышавший рассказ о том, как де Нофль сбежал фактически из-за спины Вильгельма. Маршал терпел все шутки и хлопки по спине и утешал себя тем, что получит выкуп за боевого ломбардского коня де Нофля и прекрасную испанскую сбрую. Он еще больше успокоился, когда улыбающийся, возбужденный Вигайн опустил тяжелый кошелек, полный серебра, ему в ладонь. Это был выигрыш от ставок. Отряд Генриха очень успешно выступил на турнире.

Знатные господа устраивали пиры у себя в шатрах, стараясь перещеголять друг друга в пышности и щедрости. Предлагалось самое крепкое вино, самый белый хлеб, подаваемый на серебряных тарелках. Гостей развлекали самые умелые акробаты, самые забавные шуты, лучшие трубадуры. Горожане и фермеры, которые терпели этот налет саранчи, молились, чтобы получить вознаграждение за поглощенные припасы и потоптанные во время состязаний посевы. Толпа, собирающаяся на турнир, всегда оживляла и возбуждала город. Это было зрелище на фоне обыденности, и, после того как участники уезжали, тишина казалась оглушительной. Старшие члены общин наступившее спокойствие встречали с облегчением. Но глупым влюбленным девушкам и молодым парням, у которых в мечтах сияли доспехи, требовалось гораздо больше времени, чтобы вернуться к ежедневной рутине.