— Ну, как? — даже с некоторой гордостью спросил Гарин. Он действительно больше походил на фокусника, чем на шамана.

— Наведенный микроволновой луч, — сказал Таманский. Он понимал — все это чушь, нет никакого луча, да и зачем? Гарин действительно показал ему нечто, но какое значение имеет это нечто, старший лейтенант пока не мог сообразить. Эх, Арехина бы сюда или товарища Полякова…

Гарин подхватил стакан осторожно двумя пальцами, поднес к глазам Таманского. На боку было выведено: «Кипяток».

— Можно ее заморозить. Это эффектно выглядит, но больше, чем на фокус, не тянет. Да и фокус такой, — Гарин пошевелил пальцами, — в Дю Солей не возьмут. Есть и более интересные эффекты. Например, если емкость с водой из озера подсоединить к КВ, запустить вычислитель в режим записи информации, а потом воду выпить… То вся эта информация окажется у вас здесь. — Гарин показал на висок. — Хотите попробовать? Феймановский курс физики, например? Или «Историю освоения Арктики» Квигли? А может, полный курс ненецкого?

— Так почему вы хотите… перейти к нам? — спросил Таманский.

— Издержки, господин Таманский. Вы не представляете, сколько времени и сил мне потребовалось, чтобы вновь сюда вернуться… вернуться не пятилетним сопляком, который, открыв рот, смотрел, как духи озера совершают очередное чудо исцеления или даже оживления… а ведь моего отца тогда почти в клочья разодрал медведь… А потом, ночью, пробравшись на берег, я пил эту воду, желая стать таким же могучим охотником, каким был отец… Эти идиоты из Директората не понимают, что я им отдал. У них идефикс — вытеснить русских из Арктики, и все, что может быть использовано для такой цели, будет использовано. Даже ценой уничтожения.

Гарин вновь зашагал по импровизированному кабинету.

— Я отдам вам все. Эта канистра, — он показал на стол, — там записано то, что удалось узнать, пока проект не выродился в создание климатического оружия. Я все устрою. Вы ее выпьете и расскажете своему начальству… я вас выведу незаметно… скажу, что сбежали…

— А сихиртя? — вдруг спросил Таманский, и Гарин поперхнулся.

— Что касается сихиртя… — Гарин издал странный звук, как будто ему в разгар речи забили в глотку кляп.

Он выпученными глазами посмотрел на Таманского, потянулся руками к горлу, выронив стакан на пол, и замер.

Неподвижно.

Страшно.

Откуда этот чертов сихиртя вновь вынырнул, ни Арехин, ни Блинчиков не уловили.

Сихиртя бил в бубен. Он сидел на берегу озера, раскачивался из стороны в сторону и стучал деревянной колотушкой по туго натянутой коже. Держа рукой, которую отсекла паутина.

— Они же его… — Блинчиков было рванул из укрытия, но Арехин удержал его.

— Подожди, боец. Одного мы уже потеряли из-за этого шамана.

К сидящему сихиртя даже не бежали, а шли, неторопливо, почти вразвалочку упакованные с головы до ног спецы. Шли так, что в их движениях ощущалась усталость от необходимости выполнения скучной, нудной работы. Словно этот шаман взял за гадкое правило устраиваться на берегу озера каждый день и оглашать окрестности фольклорными песнопениями и стуком в бубен.

Спецы остановились неподалеку от сихиртя, куря сигареты и переговариваясь. Они даже оружие не взяли наизготовку, не ожидая от шамана никакого подвоха. Фольклорное представление, да и только. Хоть какое-то развлечение в отрезанном от цивилизованного мира Корпорации уголке Арктики, куда их за каким-то чертом бросили.

Но вот шаман закончил бить в бубен, отбросил от себя инструмент воззвания к духам и колотушку, упал на колени, скорчился, сжался и замер, прикрыв затылок руками. Один из спецов шагнул к нему, но как-то неуверенно, замедленно, накренился и повалился боком на камни. Стоявшие спецы никак на это не отреагировали. Они продолжали стоять совершенно неподвижно, как статуи.

— Что за черт? — пробормотал Арехин. Он ощутил резкое изменение в атмосфере, словно на смену влажному теплу мгновенно пришла адская стужа. Нащупал регулятор обогрева и передвинул на пару щелчков, потом еще — почти до максимума. — Лейтенант, печку на предел.

Воздух в долине тем временем затуманился, вода в озере приобрела металлический блеск, но лазеры продолжали ее буравить, выбрасывая клубы пара. Однако и невооруженным глазом стало заметно — на корпусах стремительно нарастала шапка инея, которая уплотнялась, из нее вниз тянулись, будто щупальца, сосульки чудовищных размеров.

Арехин посмотрел на датчик температуры и не поверил собственным глазам. Знаком показал Блинчикову и сам натянул и застегнул маску. В коже возникло покалывание — за какие-то мгновения она ухитрилась обморозиться. Несмотря на выставленные по максимуму обогреватели, камни дышали таким холодом, что хотелось немедленно подняться и пуститься в согревающий пляс.

— «Адская линза», — сказал Арехин. — Слышишь, лейтенант? Угораздило нас вляпаться в «адскую линзу».

Только когда они подошли совсем близко, Блинчиков понял, что случилось со спецами Корпорации.

Они замерзли.

Превратились в ледяные статуи.

Казалось, ударь по ним, и они зазвенят.

Лейтенант посмотрел на датчик. Минус восемьдесят три. Обогреватель справляется. Пока. Так неужели у спецов сбой? Невозможно. Да и как они могли так быстро превратиться в льдышки? Тут ниже ста градусов нужно охладиться.

— Товарищ капитан, что с ними?

— Они замерзли. — Арехин толкнул одну фигуру, она покачнулась, упала и раскололась. Будто и не человек, а фарфоровая статуя.

Сихиртя неподвижно лежал лицом в землю. Арехин приблизился к нему, взяв автомат наизготовку. Ткнул дулом. Зашел сбоку, опустил оружие.

— Тоже замерз, — сказал Блинчикову. — Ладно, пошли.

Холод все же добрался до тела и впился острыми зубами в плечи, спину и почему-то икры. Блинчиков встряхнулся, как собака. Хотелось не идти, а бежать. Воздух, казалось, тоже промерз до самого дна, прихватив толстой ледяной коркой звуки. Гулкая тишина. Лишь их шаги раздаются невозможно громко.

Арехин показал на домик, собранный из щитов углепластика с графеновым покрытием и торчащими на крыше гирляндами антенн. Наверняка радиорубка. Дверь, как и полагается, заперта. Но магнитная отмычка сработала, Арехин — впереди, Блинчиков за ним, прикрывает. Перед аппаратурой — человек в пятнистом комбинезоне. Еще одна ледяная статуя. Арехин огляделся, подошел к температурному датчику. Сверил со своим.

— Это не флуктуация, — сказал капитан. — Температура везде одинаковая. Однако они замерзли, а мы с тобой — нет. Почему, лейтенант? Есть соображения?

— Нет, — покачал головой Блинчиков и почувствовал себя виноватым. За отсутствие соображений.

Дверь хлопнула. Блинчиков мгновенно развернулся, перехватывая автомат, зацепился за аппаратуру, дернулся, чуть не упал, но знакомый голос его опередил: