или возгласа — моя нервная система распалялась до предела. Хотелось уползти подальше, где меня не найдут, не достанут, не отыщут. Но каждый раз я успокаивающей мантрой повторял слова, что мой единственный шанс спастись: это улететь отсюда. И с каждым циклом я приближался к этому.

На четвёртый день, после пробуждения, орки забросили двух мужчин, умерших от падения. Судя по количеству пленников, у меня осталось двадцать дней — этого должно хватить для полного исцеления крыла.

Я посмотрел на правое крыло, недавно исцелённое от перелома. Оно всё ещё было притянуто верёвкой к туловищу. Вскоре та порвалась с тихим потрескиванием, и крыло упало на землю кожаной тряпкой. Шипящее, покалывающее чувство захватило мышцы и нервы, отдавая в мозг сотнями импульсов.

Постепенно всё прошло, и я смог потихоньку двигать крылом. За последние месяцы мышцы обмякли и практически не слушались, поэтому на протяжении нескольких циклов я только и делал, что шевелил крылом, постепенно возвращая ему былую гибкость.

В следующий раз орк принёс разумных в промежутке между шестнадцатым и семнадцатым циклом. Моё левое крыло было не так сильно искривлено, и пришлось его отогнуть немного в сторону, дабы орк не обратил внимание. Он ушёл, предварительно окинув меня коротким изучающим взглядом. Его лицо было настолько безэмоциональным, что невозможно понять: действительно ли ничего не заметил, или просто не подал вида. Зато удивился я.

Вместо двух мужчин передо мной лежали две девушки. Даже сквозь синяки, ссадины и свежие кровоподтёки было заметно, что им максимум лет двадцать пять. Самый тот возраст для девушки, когда она уже не настолько глупа, чтобы не замечать лапшу на своих ушах, но и не настолько искушена жизнью и всё ещё способна радоваться маленьким подаркам как самая добродушная девчушка. Но не важен их возраст, нежная молодая кожа, широкие бёдра и груди: у одной она была упругой, а у другой немного рыхлой и казалось, что эльфийка несколько месяцев назад прекратила вскармливать своё дитя. Не важны их лица с отпечатанной болью, предсмертной агонией и неугасающей надеждой на то, что они будут жить, что это всё был лишь дурной сон и вот сейчас они проснуться и окажутся дома, в кругу семьи.

Передо мной лежало два трупа, которые были девушками, не мужчинами! Это означало два диаметрально противоположных варианта. Если орки не убили оставшихся мужчин, то в запасе у меня двадцать дней. Но могли и убить. Мне следует пойти ва-банк и всё направлять в сустав крыла.

С каждым днём всё сильнее источался слой льда, сковавший полотно шатра и землю, и с каждым пятым циклом разница становилась всё заметней и заметней, пока в один из дней кусочки льда остались лишь в углах шатра. Близилась весна, если она уже не началась.

Быстро приближавшиеся шаги вывели меня из раздумий. С того дня, как принесли двух девушек — прошло девять циклов. Я уже приготовился к драке, но весь боевой настрой сбило блеянье коз. Муж Кагаты пришёл, чтобы в очередной раз слить мою кровь. Всё прошло быстро и без единого слова. Орк молча смотрел, как красная жидкость медленно наполняла ведро, молча подводил коз, и так же молча и медленно вышел из шатра с ведром полным кровью.

Время тянулось долго, циклы сменялись один за другим, а я всё время только и делал, что излечивал крыло. Пока во время очередного сеанса что-то не щёлкнуло, а сознание затянуло чёрной пеленой. Я тихо зарычал, стараясь не выдать себя. Было настолько больно, что из левого глаза потекли слёзы, а в правой глазнице защипало.

Крыло плотно прижалось к телу. Казалось, оно исцелено, но сустав сочленения крыла и спины распух и пульсировал жаром. Я попробовал подвигать крылом, но новая порция боли советовала отложить это на потом.

На следующий цикл боль в крыле так и не прошла, как и на следующий, и ещё через три цикла. Зато с каждым разом опухоль сходила, даже получилось немного подвигать крылом. Поэтому я сохранял спокойствие, держал голову высоко поднятой и с гордостью смотрел на полог шатра. Неважно, что могло случиться со мной — я не собирался сдаваться без боя.

Так я и погружался в нирвану, готовый в любой момент сразиться за свою жизнь. Пока рядом с задней стенкой шатра не послышались лёгкие шаги.

— Лиас, — едва слышным шёпотом проговорил по-детски писклявый голос.

Я развернулся к стенке шатра и как можно тише прорычал. Не знаю, почему Кагата решалась на подобное, но у этого явно были свои причины.

— Лиас! — шёпотом, но с огромной радостью произнесла орчиха. — Лиас!

Я повторил рык показывая, что крайне рад слышать свою… Наверно, её можно было назвать подругой.

— Новая жизнь, — в голосе Кагаты слышались мольба и боль. Кагата умоляла понять вложенный в эти слова смысл. Я даже не успел зарычать в ответ, как орчиха стала медленно обходить шатёр. Подойдя ко входному пологу, она что-то сказала стоящему там войну, и сразу же ушла.

Мысли джунгарским хомячком носились по черепной коробке. У меня в запасе как минимум ещё две, даже три недели. Кагата говорила, что обязана поехать на праздник, а там неделя на подготовку, неделя на сам праздник и ещё одна на всякие разговоры.

Я повертел головой, осмотрев опухший сустав крыла и выкрученную ногу. Появившееся время следовало потратить на её исцеление, но стоит ли? Может, лучше прям сейчас податься в бега?

Точкой в размышлениях стала попытка встать, используя лишь одну левую ногу и опираясь на локти. Это оказалось несколько проблематичным: стоило оторвать зад от земли, как меня тут же занесло в сторону. Я попытался ещё несколько раз встать, но всё было тщетно. Без хвоста невозможно балансировать и на меня нападут, когда я приземляюсь с истощённой маной — я не смогу ни убежать, ни сражаться. Даже если в запасе лишь две недели — этим временем необходимо воспользоваться.

Но кое-что не давало покоя: расстояние от нашей пещеры до острова спячки. Если я всё правильно оценил, то на полёт потребуется не меньше двух месяцев. Есть все шансы просто не успеть до приступа скверны.

Я уже был готов отказаться от идеи излечить ногу и сразу отправиться в бега — но в голове зажглась лапочка гениальной мысли, я полностью успокоился и погрузился в нирвану, считая циклы. На пятый цикл боль в суставе пропала вместе с возможностью исцелять его: крыло полностью восстановилось. Оставалась нога и все сеансы отправлялись в коленный сустав.

Через шесть циклов, когда крылья были готовы к перелёту — послышались незнакомые шаги. Разумные шли по хлюпающей жиже, в которую прервалась земля после недавнего дождя. Хлопнул полог входного шатра. Я приготовился к битве. Опёрся на локти и как можно сильнее вдавил заднюю лапу в землю, упираясь когтями.

Полог основного шатра распахнулся резко, я едва не активировал «Рывок» вместо «Магического копья» — но бесчувственное тело на зелёном плече заставило повременить. И дело было вовсе не в том, что мне принесли двух мужиков. Их принёс орк с такими же габаритами, как и муж Кагаты, вот только у последнего не торчали из-под губ подпиленные клыки — а у нового орка подобные клыки были.

Стоило орку увидеть, в какой позе я нахожусь — и он тут же потянулся к кинжалу на поясе. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, пока я не сел обратно, посмотрев на орка с явным пренебрежением. Ответив взаимным взглядом, преобразившийся закинул в шатёр второго мужика. Вновь раздались шаги, теперь же они удалялись от шатра.

Меня беспокоило, что незнакомый орк преодолел сигнальный контур, ведь… А что мешало его перенастроить, пока я находился в отключке? Ровным счётом — ничего. Хотелось проверить, действительно ли сигнальный контур всё ещё на месте — но паранойя остановила меня. Я тяжело вздохнул и посмотрел на искалеченную ногу. Если раньше сустав был скрючен так, что между голенью и бедром был прямой угол, то теперь угол уменьшился и составлял примерно градусов семьдесят. Оставалось ещё много работы.

На семнадцатый цикл вновь послышались шаги. Незнакомые. Это был тот же орк. В этот раз всё прошло гораздо быстрее: я встретил орка не в позе боевой каракатицы, а просто сидя на земле, из-за чего тот не задержался ни на секунду.

Закончив с трупами — я опять принялся за исцеление ноги. Сустав практически встал на место, оставалось примерно градусов двадцать и требовалось совсем