сдался. Факт.

— Честной жене и не следует отвечать на столь провокационные вопросы. Но уверена, что безвыходных ситуаций нет и вместе мы найдем решение. Оставайся здесь. Вместе с Алвой. О ней кому-то нужно позаботиться, как и о поместье.

44

По случаю нашего не совсем запланированного путешествия пришлось выкатывать и очищать до блеска карету. Крегг недовольно пыхтел. В слух он конечно ничего не говорил, но не нужно быть совершенным гением, чтобы понять его отношения к любым вылазкам с территории поместья. А главное, чем дальше тем больше.

Но его недовольство было лишь малой частью проблемы.

Каретой не пользовались долгие годы, поэтому ей требовалась не только мелкая чистка, но и капитальный ремонт.

— Любуешься кашей, которую заварила? — поддел меня Эван.

Бессмысленно отрицать, но я наслаждалась этой суетой. Все в движении, всё по часам.

— Я просто слежу, чтобы всё было идеально, — сложив руки на груди, я медленно повернулась к мужу и невольно залюбовалась им.

Красивый, высокий, умный, с чувством юмора… Мне повезло больше, чем почти любой женщине в наше время. Обычно браки среди крестьян заключались по симпатии или настоянию родителей пары. Конечно, мало кто мог сохранить чувства и дальше, когда приходилось рожать детей, заниматься хозяйством, еще и мужа обхаживать.

Зато в высшем обществе всё было гораздо грустнее. Союзы были скорее из договорных соображений. Две влиятельные семьи соединяли капиталы, увеличивали влияние кланов и занимались очерчиванием границ. Все ради процветания и богатств. Шансов на по-настоящему счастливый и гармоничный брак маловато, но и они есть, хоть и редкое исключение.

В нашем союзе соприкасались два мира: богатых и бедных, родовитых и чёрных. Грустно? Нет, конечно. Мы счастливы.

— О чем ты так задумалась? Неужели хочешь еще и поместье перестроить? — озорно блеснул глазами Эван.

Я невольно улыбнулась.

— Да, думаю старая черепица уже прохудилась и нужно ее заменить.

— О, нет! Этого я уж точно не переживу, — шутливо схватился за сердце муж под косые взгляды герцога Йоллера.

— Вам лишь бы шутки шутить. Никакой серьезности, — угрюмо проговорил он, постукивая тростью.

Заметившая недовольство деда Вилма, быстро оказалась возле нас и увлекла его вслед за собой.

— Он отговаривал тебя? = без тени улыбки спросила я.

— А как же иначе? Конечно. Рассказывал как это опасно и что нам нужно держаться всем вместе.

— Он прав, — резонно заметила я, кивая. — Но может я отправлюсь сама с сестрой и женихом? Ты так мало времени провел в кругу семьи…

— Подожди, — Эван приложил мне палец к губам, призывая к тишине. — Я уже говорил, но повторю, мы с тобой вместе. И в огонь и в воду, и в пыточную камеру если придется, поняла?

Я послушно кивнула.

— Люблю тебя.

— Арлайн, ты удивительное создание. Я тебя тоже люблю всем сердцем и не отпущу никуда одну.

45

Дорога была долгой. Нас трясло с неимоверной силой. Каждая клеточка тела уже к концу первого дня молила о пощаде. Теперь я понимала, почему герцог Йоллер после путешествий потом подолгу часто оставался в своих покоях.

Жаловаться я даже не думала. Это было бы признанием моей практически неоспоримой глупости. Самонадеянно было планировать и инициировать путешествие, в котором так сильно просчиталась относительно собственной немощности. Наивно было не задуматься даже о тяготах пути.

— Как себя чувствуешь? — участливо спросил Эван.

— Все отлично, — постаралась, чтобы улыбка не выглядела вымученной.

— Храбришься?

— Стараюсь.

— Когда я говорил о совместном отдыхе, я имел в виду, чтобы мы отправились вдвоём.

Обида проскользнула в его голосе. Правда держался он молодцом.

— Но ведь мы вдвоем, — я округлила удивленно глаза, прекрасно понимая на что муж намекает.

Да, Эван предполагал, что мы отправимся в путешествие вместе. Потом смирился с тем, что едем мы с Вилмой и ее женихом. А в итоге оказалось, что мы ехали всем большим семейством, оставив опального герцога дома в окружении любящих его и заботливых слуг.

Алва весело скакала верхом на молодой кобылке. Наперегонки с ней подобно ветру мчался Олей. Они выглядели счастливыми и свободными.

Чувство вины тяготило Эвана. Брат всё еще оставался волком, в то время как он почти полностью освоился в человеческом обличье.

— Я надеялся, что мы будем совершенно одни, понимаешь? Только ты и я.

Нужно было быть полной дурой, чтобы не понимать, о чём он.

— Мы просто провожаем Вилму.

Муж что-то пробурчал об упертости некоторых ослистых особ и отвернулся к окну, чтобы проследить за Алвой и братом.

— Ты думаешь, мы сможем снять проклятие с Олея? — вдруг спросил он.

Я задумалась.

Невинная кровь должна разрушить проклятие. Цыганка была слишком жестока сгубив невинные детские жизни. Пусть оба они и живы остались, но разве это можно назвать нормальным существованием?

— Не знаю. Но мне хочется верить, что он будет спасён. Пока нам остается только надежда.

Очень хотелось поддержать мужа. Говорить что-то большее не требовалось. Но и сдаваться раньше времени не имело смысла. Сомнения — это нормально.

Я придвинулась и обняла мужа, уткнувшись носом ему в грудь. От него пахло теплом и деревом. С недавних пор этот запах стал ассоциироваться только с ним и нашим домом. Не общим поместьем "Волчье логово", а с тем, который мы создадим вместе. Постоим сами своими руками, вырастим там наших общих детей…

Только сейчас я внезапно осознала, что хочу создать с ним что-то общее. Явить свету маленькую жизнь, которая будет расти, окруженная любовью и заботой.

Карету тряхнуло. Эван крепче сжал в своих объятиях, даря ощущение защищенности.

— Ты в порядке?

— Жить буду, но если я еще раз захочу в путешествие, то останови меня. Если нужно — привяжи к кровати, но только не ведись на мои уговоры.

Эван рассмеялся.

— Я догадывался, что ты просто играешь на моих чувствах. Дед не раз говорил о твоей находчивости. Ах, ты лисица.

Было стыдно, но всего лишь чуть.

Губы мужа нашли мои, а бабочки в животе запели оды в честь этого восхитительного и понимающего мужчины.

Раздался свист и наше средство передвижения резко затормозило, прервав на самом интересном моменте.

— Сиди тихо, — приказал Эван и слегка приоткрыл шторку, чтобы увидеть, что происходит снаружи, а затем принялся застегивать пуговицы на рубашке и приводить