В промежутке между 415 и 420 годом V века гунны, возможно, совершили большой набег на Персию – это был уже упомянутый нами поход, подробно описанный Приском381. По поводу его датировки, как мы уже говорили, ведутся споры. Во всяком случае, Томпсон и Щукин382помещают его именно в этот период. А. Г. Фурасьев и вслед за ним, Т. А. Габуев уверенно датируют его 421 годом383. Поэтому авторы настоящей книги, поскольку они придерживаются хронологического принципа, сочли необходимым здесь упомянуть о походе Басиха и Курсиха (как о возможно происходившем в это время), прежде чем переходить к событиям 20‐х годов.

К 425 году относится очередной выход гуннов на европейскую политическую арену – правда, пока еще в качестве вспомогательной силы. После смерти императора Гонория власть в Западной Римской империи захватил узурпатор Иоанн. Администрация Восточной империи его не признала и поддержала малолетнего Валентиниана (будущего Валентиниана III), сына Галлы Плацидии и Констанция III. Иоанн понимал, что дело идет к войне, и решил воспользоваться помощью гуннов.

Григорий Турский сообщает, что Иоанн «послал Аэция, который в то время был смотрителем дворца, с большим грузом золота к гуннам, известным Аэцию еще с того времени, когда он был у них заложником, и связанным с ним тесной дружбой, и приказал ему: как только вражеские отряды вторгнутся в Италию, он должен напасть на них с тыла, тогда как сам Иоанн ударит им в лоб»384.

Аэций выполнил поручение. По словам Филосторгия, он привел в Италию около шестидесяти тысяч варваров. Но Иоанну гуннская помощь была уже не нужна – из Константинополя против него были посланы войска; он был лишен власти и казнен за три дня до прихода гуннов. Аэций, возможно еще не зная об этом, вступил в бой со сторонниками Валентиниана, но после сражения мирное соглашение было достигнуто. Аэций отправил своих гуннов обратно; за это им было заплачено золотом, а сам полководец получил от благодарных Галлы Плацидии и Валентиниана звание комита385.

Сведения о мирном, хотя и небескорыстном возвращении гуннов в свои земли вступают в некоторое противоречие с сообщением Сократа Схоластика. Одна из глав его «Церковной истории» так и озаглавлена: «О том, что потерпели варвары, помогавшие тирану Иоанну». Там говорится:

«По смерти тирана призванные им на помощь против римлян варвары готовы были сделать набег на римские области. Узнав об этом, царь, по обычаю, все попечение возложил на Бога и, усердно помолившись Богу, скоро получил то, чего желал. А что именно случилось тогда с варварами, о том полезно послушать. Вождь их, по имени Ругас, поражается молнией и умирает, затем наступает язва и истребляет большую часть подвластных ему людей. Но этого одного было не довольно: кроме сего, ниспал еще с неба огонь и пожрал многих из оставшихся. Это уже привело варваров в величайший страх – не столько потому, что они осмелились поднять оружие против храброго народа римского, но гораздо более потому, что этот народ нашли под покровительством всесильного Бога».

Сократ утверждает, что сие чудо, по словам св. Прокла (будущего Константинопольского архиепископа386), явилось исполнением пророчества Иезекииля, где, в частности, сказано: «И буду судиться с ним моровою язвою и кровопролитием, и пролью на него и на полки его и на многие народы, которые с ним, всепотопляющий дождь и каменный град, огонь и серу…»387Не решаясь спорить с богословскими авторитетами по части чудес и пророчеств, авторы настоящей книги все же придерживаются той точки зрения, что гунны, и прежде всего их вождь Ругас, благополучно возвратились на родину, поскольку через восемь лет Ругас (Руа) вновь появится в поле зрения историков – Приск подробно опишет его намерение заключить очередной мирный договор с империей.

Несмотря на то что гунны отозвали свою огромную армию из Италии и обменялись с римлянами заложниками, мир между ними и римлянами продолжался недолго. Марцеллин Комит в своей «Хронике» под 427 годом сообщает: «Паннонские провинции, которые удерживались в течение 50 лет гуннами, были возвращены римлянами»388. Трудно представить, чтобы гунны отдали эти земли, на которых они обитали вот уже 50 лет, добровольно. Впрочем, ни о каких боях за Паннонию хронисты, насколько известно авторам настоящей книги, не сообщают. О. Менхен-Хельфен считает, что успехи римлян были хронистами преувеличены и что в лучшем случае они «заняли несколько укрепленных селений» или же вытеснили какое‐то количество гуннов, которые подошли слишком близко к Норику – западной границе Паннонии Примы389.

А через несколько лет Аэций вернул Паннонию гуннам обратно. Приск Паннийский под 448 годом пишет о «Пеонской (Паннонской. – Авт.) области, лежащей при реке Сае и состоявшей тогда под властию Аттилы, вследствие договора, заключенного с Аэтием, полководцем Западных Римлян»390.

К этому времени Паннония (хотя и не вся) вновь была гуннской уже достаточно давно. Исследователи обычно считают, что гунны вернули ее в 433 году391. Впрочем, дата эта принята достаточно произвольно. Действительно, в 432 – 433 годах между Западной Римской империей и вождем гуннов Руа при посредничестве Аэция были заключены мирные соглашения392. Но насколько известно авторам настоящей книги, подробности этих соглашений до наших дней не дошли. Чуть позднее, вероятно в 434 году, уже Аттилой, был заключен новый договор, весьма обременительный для римлян. Приск Паннийский рассказал о цене, которую римляне были вынуждены заплатить за временный мир с новоявленным гуннским вождем, но ни о каких территориальных уступках он не сообщает393. Так или иначе, примерно в эти годы гунны возвратились в Паннонию. Впрочем, к Аттиле и его соглашениям с римлянами мы обратимся в следующей главе.