мне. Мне нужно было выплеснуть их наружу. Я хотела изменить себя. Преобразиться. Стать другой. Быть кем-то или чем-то иным, но не той отвратительной девкой, что смотрела на меня в зеркало. Я взяла кусок своих волос и отпилила его. Затем сделала это снова и снова, хватая по горсти и перебирая их. Длинные пряди прилипали к моей футболке и сыпались в раковину, как темные, шелковистые ленты.

Теперь мои волосы ниспадают неровными прядями вокруг ушей, а челка нависает на глаза. Я не знаю и не забочусь о том, как это выглядит. Не для того я это делала.

Фрэнку моя прическа не понравилась, что вызывает у меня мрачное, порочное чувство удовлетворения.

— Ты прикидываешься лесбиянкой? — сказал он, когда впервые увидел. Он подошел ко мне сзади, когда я выгружала посудомоечную машину. Схватил клок волос, но он проскользнул между пальцами. Затхлый, дымный запах сигарет пропитал его кожу. Он прижался ртом к моему уху. — Мы оба знаем, что это очень далеко от правды.

Ма ковыляла на кухню, держась за живот.

— Все не так уж плохо. Отрастет, — мягко сказала она.

На мгновение я не поверила, что она заступилась за меня. Потом поняла. Фрэнк ненавидел стрижку, потому что она делала меня более уродливой, менее женственной. И именно поэтому она нравилась ма. Может быть, она думала, что это заставит его оставить меня в покое. Она просто глупа до мозга костей.

Но и я тоже. Я ничего не могла сделать, чтобы он оставил меня в покое. Он уже сделал свое заявление. Я принадлежала ему.

Телефон Фрэнка зажужжал, и он вышел на крыльцо, чтобы обсудить планы игры в покер с одним из своих приятелей. Ма прислонилась к стойке рядом с раковиной.

— Сидни? Все в порядке? — Она посмотрела на меня из-под копны свежевымытых волос. Выглядела она почти нормально.

Мое одиночество отзывалось дикой болью в груди. Я ничего не ответила. Слова застряли у меня в горле.

Она протянула руку и коснулась моей щеки. Ее пальцы были сухими и прохладными на моей коже.

— Ты в порядке?

Сильнейший порыв внутри меня угрожал выдернуть кости из гнезд, разорвать мышцы, сухожилия и плоть. Затем инстинкт взял верх. Мой твердый, бронированный панцирь опустился на место. Я отшатнулась от ее прикосновения.

Ее лицо вытянулось, глаза стали жесткими и блестящими.

— Тебе нужно больше спать. Ты ужасно выглядишь.

Воспоминание больно ударяется о заднюю стенку моего черепа. Мне надоело говорить. Я просто хочу выбраться отсюда. Доктор Янг пытается задавать еще вопросы, но даже ему ясно, что сегодня он больше ничего от меня не добьется. Он отпускает меня пораньше.

Я успеваю на урок литературы за четыре минуты до звонка. Мы закончили «Короля Лира» и только начали «Алую букву». Что чертовски забавляет некоторых личностей.

— Как твоя Алая буква сегодня? — громко шепчет Марго, проходя мимо моей парты. Несколько человек хихикают. Другие качают головами, отворачиваясь.

Воспоминание сотрясает меня, сводит желудок. Гнев и стыд вспыхивают в моей душе. Я должна вернуть ей должок. Как-то, каким-то образом, я заставлю ее заплатить за это. Я сжимаю края стола жесткими пальцами. Держу себя в руках. Я не могу потерять контроль, не сейчас.

— Тебе понадобилась целая неделя, чтобы придумать этот пустяк? Осторожнее. Слишком много мыслей за один раз может привести к взрыву мозга.

Найя таращится на меня, но ничего не говорит. Когда я перевожу взгляд на нее, она опускает глаза.

— Что за гадость ты сотворила со своими волосами? — спрашивает Ксавьер.

— Лесбо, — кашляет Марго. — Лесбиянка.

Я смотрю на нее.

— Ну и что, если да? Кого это, черт возьми, волнует?

— Так ты признаешь это? — Глаза Марго расширяются.

Я качаю головой.

— Разве я это сказала? Иногда мне кажется, что у тебя IQ как у кирпичной стены.

Она выглядит так, будто собирается извергнуть еще больше оскорблений, но тут входит мисс Пьер, тасуя кипу бумаг.

Лукас опускается на сиденье рядом со мной. Я чувствую его присутствие, как статическое электричество. У меня пересыхает во рту. Я облизываю губы. Я не разговаривала с ним две недели. И он, как и обещал, оставил меня в покое. Но каждый день я чувствую его, сидящего рядом со мной, такого близкого и такого далекого одновременно. От этого мне становится стыдно, грустно и одиноко. Я не хочу быть такой вот девушкой. Я хочу чего-то другого. Я барахтаюсь в глубокой воде, и если не предприму что-нибудь в ближайшее время, то утону. Я делаю глубокий вдох.

— Привет.

Он смотрит на меня и кивает.

— Привет, — говорит он осторожно.

Я тяжело сглатываю.

— Мне, гм, вроде как понравилось бегать по пляжу той ночью.

— Круто.

— Да, круто.

— Мне нравится твоя прическа.

— Я сама это сделала.

— Она в стиле панк-рок, или что-то вроде того. Из-за этого твои глаза выглядят огромными.

Мое лицо краснеет.

— Спасибо.

— Я иногда бегаю после школы. — Он колеблется. — Хочешь со мной? Без нагрузки, без обязательств, без уловок. Я обещаю.

Я помню ритмичный стук моих ног, синхронность дыхания с шагами, очищающую боль в боку. Мне нужно это холодное облегчение. Я отчаянно нуждаюсь в нем.

— Я работаю в баре Билла каждый день после школы.

Его лицо поникает.

— О. Ладно.

Я беру «Алую букву» и провожу большим пальцем по страницам. Я хочу выбрать. Я могу выбрать. Я должна. Я прочищаю горло.

— У меня сейчас последний урок.

Его лицо расплывается в такой широкой и глупой ухмылке, что мое сердце немного сжимается.

— У меня еще деревообработка. Я могу его пропустить.

Мисс Пьер переходит в переднюю часть кабинета и хлопает в ладоши.

— Надеюсь, все прочитали вторую главу вчера вечером. Что вы, ребята, думаете о публичном осуждении и унижении Хестер Принн на эшафоте? Довольно напряженно, правда?

Лукас протягивает мне сложенный листок бумаги. На этот раз я не выбрасываю его. «Встретимся на парковке у забора в 14:00. Возьми с собой кроссовки».

Я аккуратно складываю записку и засовываю ее между страницами книги. Я не собираюсь с ним встречаться. Конечно, нет. С чего бы? Потому что я хочу. Хочу. Я хочу быть рядом с этим неуклюжим мальчишкой-щенком, бестолковым, но в то же время умным и чувствительным. Я не чувствовала этого с восьмого класса. До того, как моя жизнь наполнилась ядом, где каждый вздох отравлял меня. И до сих пор отравляет.

Я хочу дышать. Мне нужно дышать. Я должна что-то сделать, иначе у меня ничего не получится. Мне нужно, чтобы это прохладное, очищающее чувство омыло меня.