– Конечно, а почему бы и нет? – пожала плечами Кейт, подкручивая холодный и горячий краны.

– Но еще только четыре.

– Мы могли бы пораньше поужинать, а потом, раз уж мыться будет не надо, поиграть вечером в мини-гольф.

Крис посмотрел на нее так, словно она предложила пообедать в Париже.

– Но это же полная ерунда. Сегодня хороший день. Я думал, что мы сходим на пляж. Дети, хотите сходить на пляж до обеда?

Они тут же встрепенулись. Праздник продолжался.

– Крис, я не думаю…

– Не думаешь что? – Недоуменный тон сменился язвительным. – Мы же в отпуске, Кейт. Не упрямься. И… что это у тебя с шеей?

Она посмотрела в зеркало – волосы повлажнели от пота и слиплись, а на шее, на самом виду, появилось покраснение.

– В саду есть ядовитый плющ? – спросил Крис.

– По-моему, есть. – Кейт небрежно коснулась воспаленного места. – Не проходит. Надо будет взять в магазине какую-нибудь мазь.

– Быстро оно у тебя появилось, – озабоченно заметил он. – Детям надо быть поосторожнее в саду. Ну что, идем на пляж?

Дети выскользнули из душевой и направились к выходу, оставив на полу полотенца. Кейт опустила голову и медленно, глубоко вздохнула, потом подняла полотенца, повесила их на крючки и последовала за всеми.

На пляже было тихо – кто-то прогуливался, кто-то запускал воздушного змея, рыбаки готовили свои снасти, дремали юные парочки. Дети побросали игрушки и направились к воде. Кейт улеглась на песок возле пляжной сумки с обычным снаряжением: бутылки с водой, солнцезащитный крем, бумажник, роман, дочитать который ей, похоже, было не суждено, хотя она и брала его с собой каждый раз.

Крис устроился тут же, на одеяле, с довольным выражением наблюдая за детьми.

– Ох и нравится ж мне здесь.

Для счастья ему требовалось совсем немного. Не потому, что он был таким уж простаком, легкомысленным и беззаботным: его раздражали и люди, стоявшие на пути к выбранной им цели, и те, кому нравилось все усложнять. Но он ценил скромные удовольствия, любил, когда все делается так, как надо, и скорее наслаждался моментом, чем зацикливался на том, что будет или чего не было. Он обладал тем врожденным равновесием, которое другие ищут в кабинете психиатров и объятиях любовниц, и эта внутренняя сбалансированность помогала ему избежать как сумасшедших взлетов, так и оглушительных падений. Обратной стороной этого дара было то, что он не мог сочувствовать людям, чьи проблемы проистекали из чего-то неуловимого, трудно постижимого. Их он называл путаниками. «Им нужно хобби, – говорил Крис, – что-то такое, на что они могли бы смотреть, кроме собственного пупа».

Он выставил подбородок и закрыл глаза, как будто мог спать, опираясь на ладони. Это место было одним из его любимых, а бывать ему довелось на пляжах по всему миру. Иногда в сопровождении Кейт. Но путешествия не испортили Криса, он умел получать удовольствие от самых обычных, порой весьма непритязательных мест. Незадолго до обручения они ездили на Багамы, проверить инвестиционный потенциал старого курорта возле Нассау. Сигнал поступил от одного нового источника, но на месте выяснилось, что отель безнадежен. Они провели там только один день и одну ночь, а вечером отправились пообедать в центр. За окном такси пролетали ветшающие здания в колониальном стиле, прячущиеся за давно не крашенными железными воротами, обклеенными постерами социальных служб. В заведении на Парламентской площади им подали переваренные хвосты омаров в сливочно-шампанском соусе. На веранде, где они расположились, шумная компания американцев то и дело разражалась бесцеремонным гоготом. Потом они сидели за отелем, в темноте, предпочтя песок продавленным и ржавым шезлонгам. Сидели молча, и над ними, как транспаранты какого-нибудь партийного съезда, хлопали кроны пальм. И Крис улыбался тогда… как сейчас.

«Откуда такое хорошее настроение?» – спросила она, удивленная тем, что он, похоже, нисколько не расстроился из-за неудачной поездки.

«А почему бы ему и не быть? Я с тобой». И он снова улыбнулся, как будто этого было вполне достаточно. Если бы тогда, еще до обручения, она заболела, если бы ей поставили такой же, как Элизабет, диагноз, Крис бросил бы все и примчался к ней. Кейт наклонилась вперед и положила руки на колени; в рыжеватых волосках на ноге мужа застряли серые песчинки. В этом она нисколько не сомневалась.

– Что такое на тебя нашло? – Голос Криса оторвал ее от воспоминаний. – Там, в доме?

Кейт вздрогнула от неожиданности – ей казалось, он спит.

– Что ты имеешь в виду?

– Всю эту затею с душем. Сцена в духе леди Макбет. Ты так терла наших бедняжек… – шутливо заметил Крис.

Кейт хотела отделаться какой-нибудь остротой – у нее всегда был в запасе отходной вариант, – но в этот раз ничего подходящего в голову не пришло. Может, стоит для разнообразия ничего не выдумывать, не заметать следы, а сказать правду, все, как есть? Она попыталась представить, что будет потом: Крис станет каждый день оценивать ее состояние, выискивать признаки побеждающей логику и здравый смыл паранойи. В его отношении к ней заведется червячок сомнения. Сочувствие, пусть и искреннее, благонамеренное, разведет их, и Крис будет общаться с ней как с ребенком. Кейт поежилась.

Но что, если она недооценивает мужа? Что, если, начав с туляремии, она пойдет дальше? Крис будет хмуриться, не понимая, в чем дело, но будет и беспокоиться, потому что любит ее, и что случается с ней, то случается и с ним, и со всеми ними. Нет, лучше и не стараться что-то скрыть.

Она сняла очки и повернулась.

– Помнишь туляремию? – Наблюдая за играющими у воды детьми, Крис прикрылся ладонью от солнца. Пайпер не разрешалось заходить глубже чем по колено, если рядом нет кого-то из взрослых. Потом он посмотрел на Кейт, кивнул, давая понять, что слышал, и едва заметно усмехнулся.

Вообще-то, она ждала не усмешки. Она ждала вопроса или комментария – чего-то такого, что открыло бы дверь остальному, но Крис ничем не проявил своей озабоченности и продолжал смотреть на детей.

Понемногу до нее дошло – он просто неверно ее понял. Решил, что она пошутила. «Помнишь туляремию». Усмешка означала, что шутка ему понравилась.

Кейт снова надела очки и повернулась к воде.

– Идите поиграйте с нами, – позвал родителей Джеймс.

Крис медленно поднялся, вытянул руки вверх и выгнулся. В спине у него хрустнуло.

– Ты идешь? – Он снова улыбнулся и протянул ей руку.

Кейт задержалась лишь на долю секунды.

– Конечно. – Она встала, бросила книжку в сумочку и, оставив ее на песке, шагнула за мужем.

Понедельник, 13 августа 1994 года

Сегодня была на приеме у доктора. Прежде чем обсуждать варианты лечения, она спросила, не беременна ли я. Я ответила, что это невозможно. Она все же решила проверить, и тут вдруг выяснилось, что невозможное возможно. У меня застучало в ушах, как у восемнадцатилетней девчонки: как? Как? Невероятно! Глупая, глупая.