– Вздор! Тебе прекрасно известно, чего я хочу.

– Но вы все равно скажите. Чего вы хотите?

– Я хочу знать, поддерживала ли она личный, деловой или какой-нибудь другой контакт с кем-либо из НАП, особенно с теми, кто был вчера вечером. То же самое в отношении ее тетки, миссис Бун. Необходимо установить, насколько были близки между собой мисс Бун и мисс Гантер, что они думали друг о друге, часто ли встречались на прошлой неделе. Для начала достаточно. Если позволит обстановка, можешь приступить к конкретным действиям. Кстати, почему бы тебе не позвонить ей прямо сейчас?

– Ну, ничего плохого я в этом пока не вижу, если не вдаваться в определение того, что вы имеете в виду под «конкретными действиями», поскольку это выражение допускает самое широкое толкование. Между прочим, вы действительно думаете, что преступник – один из этих субчиков из НАП?

– А почему бы и нет?

– Но это же слишком очевидно!

– Ба! Ничто само по себе не очевидно. Очевидность – вопрос субъективного восприятия. Трое преследователей знают, что беглец сел на поезд до Филадельфии. Для первого преследователя очевидно, что беглец отправился в Филадельфию. Для второго преследователя очевидно, что беглец вышел в Ньюарке и отправился куда-то еще. Для третьего преследователя, который знает, насколько умен беглец, очевидно, что тот не сошел с поезда в Ньюарке, поскольку это было бы слишком очевидно, а отправился прямиком в Филадельфию. Нюансы гонят очевидное вверх по бесконечной спирали и не могут догнать. Ты знаешь номер телефона мисс Бун?

Я мог бы заподозрить, что Вулф гонит меня из дому на улицу от греха подальше, если бы не тот факт, что мое отсутствие причинит ему лишние неудобства, поскольку заставит его или самому отвечать на телефонные звонки, или отрывать от работы Фрица, которому придется и подходить к телефону, и открывать дверь. Итак, положившись на порядочность Вулфа, по крайней мере умозрительно, я набрал коммутатор отеля «Уолдорф» и попросил соединить меня с мисс Бун. Ответил мужской голос, которого я не узнал. Я представился и попросил к телефону мисс Бун. И, прождав дольше, чем следовало бы, наконец услышал Нину.

– Это Нина Бун. Вы мистер Гудвин из офиса Ниро Вулфа? Я не ошибаюсь?

– Так точно. Которому платит НАП. Спасибо, что ответили на мой звонок.

– Ну что вы, не стоит благодарности! Вы что-то хотели?

– Разумеется, хотел, но не будем об этом. Я звоню вам вовсе не потому, что чего-то хочу, или хотел, или мог бы хотеть. Я звоню по поручению одного человека, который действительно чего-то хочет, но он, по моему глубокому убеждению, самый натуральный псих. Вы понимаете, в каком я положении? Сам-то я никогда не решился бы позвонить вам, сказать, что это Арчи Гудвин, что я взял из своих сбережений десять баксов и хочу спросить, как вы относитесь к предложению пообедать вдвоем в бразильском ресторанчике на Пятьдесят второй улице. А если я не могу на это решиться, то какая разница, чего я хочу? Я, случайно, не отрываю вас от каких-нибудь важных дел?

– Нет… У меня есть свободная минутка. Так что же нужно этому одному человеку?

– Всему свой черед. А пока скажу: здравствуйте, говорит Арчи Гудвин. В данную минуту он по поручению Национальной ассоциации промышленников сует свой нос во всякие разные дела и хотел бы истратить часть полученных от ассоциации денег на обед с вами в бразильском ресторане на Пятьдесят второй улице. Причем хочу предупредить заранее, что это будет сугубо деловая встреча с человеком, которому нельзя доверять. Чтобы вы представляли, какой я коварный, скажу только, что некоторые люди ночью заглядывают под кровать, а я заглядываю прямо в кровать – убедиться, не лежу ли там вместо себя. Ваша минутка уже истекла?

– А вы, кажется, действительно опасный человек. Послушайте, а может, ваш таинственный некто только того и хочет, чтобы вы своим игривым тоном уговорили меня пообедать с вами?

– Ну что вы! Приглашение на обед – моя идея. Она возникла сразу, как только я снова услышал ваш голос. Что же касается этого некто… Ну, вы же должны понимать, что в процессе данного расследования мне приходится общаться с самыми разными людьми, а не только с Ниро Вулфом, который… в общем, такой, какой есть. Но я вынужден общаться и кое с кем из полиции, и из ФБР, и из прокуратуры. Что бы вы, например, сказали, если бы узнали, что один из них поручил мне позвонить вам и узнать, где сейчас Эд Эрскин?

– Эд Эрскин? – удивилась мисс Бун. – Вам поручили спросить, где Эд Эрскин, у меня?

– Абсолютно верно.

– Я бы сказала, что человек, давший вам такое поручение, ненормальный.

– Вот и я так думаю. Значит, вопрос закрыт. Но прежде чем мы закончим разговор, чтобы расставить все точки над «i», я хотел бы получить от вас ответ на мое предложение насчет бразильского ресторана. Как вы обычно отказываете? В резкой форме или более дипломатично, чтобы не задеть чьих-либо чувств?

– Ой, я человек резкий.

– В таком случае погодите, дайте собраться с силами. Ну вот. Начинайте!

– При всем вашем коварстве сегодня вам не удастся меня уговорить, так как я обедаю с тетей у нее в номере.

– Тогда, может, поужинаем позже? Или позавтракаем? А что вы скажете о ланче завтра в час дня?

– Что собой представляет этот бразильский ресторан? – немного помолчав, спросила мисс Бун.

– Вполне приличное заведение с хорошей кухней.

– Но ведь… стоит мне выйти на улицу…

– Понимаю. Сделаем так. Вы выйдете из отеля на Сорок девятую улицу. Я буду ждать вас там в темно-синем седане. В двенадцать пятьдесят. За это могу ручаться, а вот что касается остального, советую быть настороже.

– Возможно, я немного опоздаю.

– Не сомневаюсь. Это свойственно всем нормальным женщинам, а вас я считаю совершенно нормальной. И пожалуйста, не вздумайте лет этак через пять-десять сказать мне, будто я назвал вас… ну, так себе, обычной. Я не говорил «обычная», я сказал «нормальная». Итак, до завтра.

Отодвигая от себя телефон, я подумал, что в глазах у меня, наверное, еще не погасли самодовольные огоньки, а потому, не поворачиваясь к Вулфу, сделал вид, будто рассматриваю какие-то неотложные бумаги. Буквально через секунду он довольно громко пробормотал:

– А все-таки сегодня вечером было бы лучше!

По-прежнему не поворачиваясь, я сосчитал про себя до десяти и только тогда внятно произнес:

– Дорогой сэр! Попытайтесь сами уговорить мисс Бун встретиться с вами в любое время, даже у «Тиффани», чтобы