Вулф хмыкнул. Через какое-то время он хмыкнул снова. И так как меня это раздражало, я поднялся к себе в комнату и до обеда приводил ее в порядок. Фриц с Чарли были не способны достичь таких высот при уборке остальной части дома. И хотя с микроскопом эксперты работали очень аккуратно и, очевидно, заслуживали доверия, я решил, что проверка на предмет пятен все же не помешает.

К концу обеда, когда подали сыр и салат, у нас с Вулфом возникли небольшие разногласия. Я хотел выпить кофе в столовой, после чего сразу отправиться на боковую, а Вулф, несмотря на то что тоже хотел спать, пожелал выпить кофе, как обычно, в кабинете. Вулф заупрямился, и, чтобы преподать ему урок, я решил проявить характер. Он удалился в кабинет, а я остался в столовой. Допив кофе, я отправился на кухню и сказал Фрицу:

– Прости, что заставил тебя потрудиться и подать кофе в два разных места, но он должен научиться идти на компромисс. Ты ведь слышал, как я предложил, чтобы никому не было обидно, выпить кофе в прихожей.

– Я вовсе не перетрудился, – любезно ответил Фриц. – Арчи, я все понимаю. Понимаю, почему ты такой странный. Кажется, звонят в дверь.

У меня вдруг возникло искушение позволить проклятой штуке звонить дальше. Я отчаянно хотел спать. Впрочем, так же, как и Вулф. И все, что мне нужно было сделать, – повернуть тумблер на стене в кухне, чтобы отключить звонок. Но я не стал поворачивать тумблер, а только сказал Фрицу:

– Правосудие. Общее благо. Долг, будь он проклят! – и пошел открывать парадную дверь.

Глава 25

– Добрый вечер! – поздоровался со мной какой-то тип, стоявший на крыльце. – Мне хотелось бы повидать мистера Вулфа.

Я раньше не встречал этого человека. Он был лет пятидесяти, среднего роста и телосложения, с тонкими прямыми губами и с непроницаемым взглядом игрока в покер. Я было подумал, что это один из людей Бэскома, однако одежда посетителя исключала подобное предположение. Его пальто и костюм консервативного покроя были явно сшиты на заказ.

– Сейчас узнаю. Ваше имя?

– Джон Смит.

– Вы по какому делу, мистер Джонс?

– По частному и очень срочному.

– А нельзя ли сказать поконкретнее?

– Можно, но только лично ему.

– Превосходно. Присядьте и почитайте какой-нибудь журнал.

Я оставил его на крыльце, захлопнув дверь прямо у него перед носом, и пошел в кабинет к Вулфу.

– Мистер Джон Смит. Фамилия, должно быть, из телефонного справочника. Похож на банкира, из тех, что одолжат вам десять центов, потребовав в залог пригоршню бриллиантов. Я оставил его на крыльце, но не переживайте, что он обидится, поскольку у таких людей вообще нет чувств. И пожалуйста, не просите меня узнать, что ему нужно. На это может уйти несколько часов.

– И что ты по этому поводу думаешь? – проворчал Вулф.

– Ничего. Мне же не позволено знать, на каком этапе расследования мы в данный момент находимся. Моим первым порывом было спустить его с крыльца. Но что я точно могу сказать, он наверняка не мальчик на побегушках.

– Приведи его.

Что я и сделал. Посетитель мне не нравился, да и вообще, он помешал нам вовремя лечь спать. Тем не менее я предложил ему красное кожаное кресло, поскольку, сидя в нем, он оказывался лицом к нам обоим. Выпрямившись как палка, он положил руки на колени, сплел пальцы и взглянул на Вулфа.

– Я назвался Джоном Смитом, потому что моя подлинная фамилия не имеет значения. В данном случае я выступаю в роли мальчика на побегушках… – начал он, с ходу опровергнув мои слова. – У меня к вам конфиденциальное дело, и мне нужно переговорить с вами с глазу на глаз.

Вулф отрицательно покачал головой:

– Мистер Гудвин – мой доверенный помощник. Его уши – мои уши. Я вас слушаю.

– Ни в коем случае! – решительно заявил Смит. – Я должен переговорить с вами наедине.

– Ба! Видите вон ту картину на стене? – спросил Вулф, показывая на изображение памятника Вашингтону. – В действительности это часть панели с замаскированным отверстием в ней. Если я удалю мистера Гудвина отсюда, он пройдет в специальную нишу за этой стеной и все равно будет слышать и видеть нас. Правда, там ему придется стоять. Так зачем же причинять ему подобное неудобство, если он может слушать нас сидя?

Все с тем же бесстрастным видом Смит поднялся с кресла:

– В таком случае нам придется перейти в прихожую.

– Нет, не придется. Арчи, подай мистеру Смиту пальто и шляпу.

Я встал и был уже на полпути к вешалке, когда Смит снова сел. Я вернулся на свое место.

– Слушаю вас, сэр? – обратился к нему Вулф.

– У нас есть кое-кто, – начал Смит прежним высокомерным тоном, поскольку другим, видимо, никогда не говорил, – кто виновен в убийстве Буна и Гантер.

– У нас? Кое-кто?

Смит почесал нос, опустил руку и вновь сплел пальцы:

– Разумеется, смерть всегда трагедия. Она влечет за собой скорбь, страдания и нередко трудности. И тут уж ничего не поделаешь. Но смерть этих двоих нанесла непоправимый урон тысячам совершенно невинных людей, которые пали жертвой чудовищной несправедливости. Все мы знаем, что у нас в стране есть некие элементы, пытающиеся разрушить фундамент, на котором зиждется наше общество. И эта смерть служит… сослужила им хорошую службу. Само существование демократической системы, становым хребтом которой являются наши граждане, проникнутые самыми высокими идеалами, и наши выдающиеся бизнесмены, благодаря которым живет и процветает эта система, находится в данный момент в крайней опасности. И причина этой опасности – событие, а теперь уже два события, которые подрывные элементы либо подготовили сами, либо использовали в своих преступных целях. С точки зрения общественного благополучия эти два события сами по себе малозначительны. Но в глобальном смысле…

– Извините, – прервал его Вулф, – я и сам умею произносить речи. Насколько я понимаю, вы имеете в виду широкое недовольство Национальной ассоциацией промышленников, возникшее в стране из-за этих убийств?

– Да. Я только хочу подчеркнуть, что на фоне этих, в сущности, тривиальных событий колоссальный ущерб, который они…

– Простите, вы об этом уже говорили. Переходите, пожалуйста, к следующему пункту, но сперва скажите: вы представляете Национальную ассоциацию промышленников?

– Нет. Я представляю, если хотите, отцов-основателей этой страны. Я представляю жизненно важные интересы американского народа. Я…

– Хорошо, хорошо! Дальше.

Смит снова расплел пальцы – на сей раз у него возникла необходимость почесать подбородок, – после чего продолжил:

– Возникшее положение совершенно нетерпимо. Оно, повторяю, играет на руку самым