— Я хочу, чтобы вы понимали всю серьёзность ситуации, — всё же продолжим он строгим голосом, будто отчитывал ребёнка. — Мы не имеем права сейчас показывать…

— ЗАТКНИСЬ! — взвизгнула Алианетта вскочив. — ПРОСТО ЗАКРОЙ РОТ!

Казалось, что Алианетта готова наброситься на них прямо через стол, и мужчины закрылись щитами от греха подальше, пусть оба и понимали, что с её даром и силами даже у них могут возникнуть проблемы.

— Хочешь напомню, кто в доме сейчас Голд главный? — тихо спросила Алианетта. Её глаза начали светиться недобрым синим светом. Что-что, а дар в их крови был силён, и все это знали. Знали и боялись. — Мне напомнить?

— Не стоит, госпожа Голд, я помню, — тихо ответил он.

Она села обратно в кресло.

Катэрия… как она могла.

Нет, сейчас Алианетта могла вполне разрушить сестре жизнь. Ведь эти мужчины правы, они имели все силы, чтобы нагрянуть в поместье и вытащить её вместе с отцом. Плевать на последствия, плевать на репутацию — они сделают то, что должны…

Или то, чего хочет она? В отместку разрушить жизнь сестре?

Эта мысль была соблазнительной, втоптать в грязь старшую сестру ещё сильнее. Она уже почти лишилась своего места в их доме, так лишить её и всего остального. Разрушить, уничтожить, затушить любой проблеск надежды…

«И всё же она моя сестра…» — мелькнула в её голове мысль.

Как бы то ни было, она её сестра, и разрушить ей жизнь, чтобы просто отомстить… неужели она пойдёт на это? Действительно хочет сделать больно пусть такой и нерадивой, но сестре, чтобы самой стало легче? Да и станет ли? Одной будет больно до ужаса, и у другой боль никуда не уйдёт, но прибавится и странное чувство, когда ты делаешь плохо любимому человеку. Разве так она её любит?

И Алианетта не смогла ответить на вопрос, любит ли она теперь Катэрию или нет. Она чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. С одной стороны, она хотела мести за то, что сестра так поступила. С другой чувствовала, что предаёт все те чувства, что испытывала к старшей сестре. Разрушить чужое счастье, чтобы утолить жажду мести и обиды? Это будет правильным? Так-то да, ведь её сестра поступила также, но… по-человечески?

* * *

Тот внезапный и необычный момент, когда казалось, что в этом мире действительно есть только я и Катэрия, прошёл. Прошло её изумлённое и искренне чистое выражение лица, атмосфера благополучия и беззаботности.

Кольцо надето, цель достигнута, и первичный шок Катэрии спал.

— А ты можешь, когда хочешь, — негромко произнесла она.

— Могу, когда понимаю, что конкретно от меня требуется, — ответил я.

— Долго же доходило.

— Скорее, ты слишком привередлива в нашей непростой ситуации, — ответил я вставая. — Теперь мы помолвлены официально. Остаётся дождаться, когда Марианетта впишет меня в семью и…

— И?.. — предложила она продолжить.

— Там будет как будет, — ответил я. — По-настоящему, нам достаточно пережить этот период, а дальше мы можем пойти своими дорогами.

— Ага, — отозвалась Катэрия, разглядывая кольцо. — Красивое.

— Ты меня слушаешь?

— Обеими ушами, Грант. Я понимаю, о чём ты. Это будет фиктивный брак, чтобы преодолеть все трудности. Но признаться честно, звучало твоё предложение, как настоящий план на будущее, прожить жизнь под одной крышей.

— Ты этого хочешь? — искоса глянул я на неё.

— Я не из тех людей, которые строят иллюзий. Я понимаю, зачем это делается, и знаю, что нас с тобой связывает разве что ребёнок, и под собой наша помолвка не имеет ничего.

— Тогда зачем ты хотела, чтобы всё было правильно, раз знаешь, что мы имеем право разбежаться как кризис пройдёт?

— Потому что так правильно? — посмотрела Катэрия на меня с укоризною. — Потому что это моя первая помолвка, и мне хотелось, чтобы пусть даже фиктивная, она была действительно правильной и запоминающейся. Той, которую я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь. Тебе, надо признать, удалось.

— Спасибо.

— Когда свадьба?

— Не знаю. После войны. Хотя, думаешь, имеет смысл?

— Думаю, отец будет внимательно следить, чтобы обвинить тебя в фиктивном браке. Да и, если быть честной, мне было бы легче жить частью вашей семьи, чем быть одной. Быть самостоятельной —­ это прекрасно. Но изгнанная из семьи аристократка с ребёнком от не пойми кого или разведённая аристократка с ребёнком на руках — это почти одно и тоже в нашем обществе. По сути, изгой.

— Ясно. Как хочешь, Катэрия.

— Тебе плевать, да?

— Тебе честно ответить? — посмотрел я на неё.

— Не надо, — встала она и положила мне руку на плечо. — Не буду скрывать, мне тоже плевать. Я просто хочу свадьбу, чтобы было что вспомнить. И мне нужен брак, чтобы моя репутация не превратилась в пыль, и я вновь не стала изгоем. Не более.

Боги хаоса всесильные, да вы спелись. А как же священный институт брака, вместе до могилы и так далее? Да у вас хотя бы первая брачная ночь-то будет⁈

Будем честны, мы оба понимаем расклад и наше положение. Катэрия хотела, чтобы всё было как положено, я хотел сделать всё правильно, так как мне несложно. Но наш брак ненастоящий, и мы оба понимаем это. Мы ничего особого друг к другу не чувствуем, и скорее товарищи по несчастью, которым, чтобы выжить, надо объединиться и поддержать друг друга.

Но едва всё пройдёт, мы можем сразу разбежаться, так как вместе нас ничего не держит. А можем остаться, так как так легче двигаться вперёд. По крайней мере, так легче двигаться будет Катэрии, так как она будет не одна, и её репутация не будет разрушена.

Но наша жизнь продолжалась.

Катэрия теперь была членом нашей семьи, и первым делом надо было закончить моё вступление в семью Барбинери. Едва это случится, тут же пускаем слух, что я теперь Грант Барбинери и отпускаем отца Катэрии, так как угрозы он больше нам не представляет. Все будут понимать, что я был в своём праве, и случись что, мы даже может обратиться к государству, так как это будет уже чистый беспредел.

На следующий день меня набрал Галешоп, чтобы сообщить хорошую и плохую новость. Хорошая новость заключалась в том, что мы выиграли суд. Плохая в том, что Даркомд действительно подали апелляцию,